медленно, колёса телеги то и дело застревали в ямах и ухабах, и нам приходилось толкать её. Улита иногда оглядывалась, чтобы удостовериться, что мы всё ещё идём за ней. Иногда, когда мы с Мариной выталкивали телегу из очередной ямы, Улита успевала передохнуть, усевшись поблизости на пень или корягу. Она наблюдала за нашими мучениями, прищурив глаза. Я старалась не смотреть на неё, но её тяжёлый взгляд ощущала даже спиной.
После нескольких часов пути мы сделали привал. Увидев на дереве возле дороги огромного чёрного ворона, Улита замахнулась на него своей клюкой и закричала ему:
– Передай своему хозяину, что Улита идёт на Мёртвое озеро. Мне туда есть дорога! А эти все – со мной.
Улита небрежно махнула рукой в нашу сторону. Я видела, как Марина с Кириллом красноречиво переглянулись между собой. Признаться, я и сама решила, что Улита слегка тронулась умом, раз говорит с птицей. Но внимательно посмотрев на ворона, я увидела, что это действительно необычная птица. Во взгляде чёрных глаз-бусинок читалась вековая мудрость и тревога.
– Что-то строг нынче Озёрник. Серчает на меня опять… Ну да ладно, разберёмся, – тихо сказала Улита.
– Ты думаешь, это Озёрник? – спросила я шёпотом. – Он точно нас не тронет?
Ведьма отмахнулась от меня, как от надоедливой мухи, что означало, что она не настроена сейчас разговаривать, и я отошла в сторону. Отдохнув, мы отправились дальше. Вскоре старуха всё же позволила мне догнать её и спросила приторно ласковым тоном:
– Ты-то все дела дома уладила, Анфиска? Не жалко дом-то оставлять?
Я пожала плечами.
– С тех пор как мамы не стало, меня дома особо ничего и не держит.
Улита помолчала, а потом снова спросила:
– Думаешь, этот парень стоит того, чтобы идти на жертву ради него?
Мне не хотелось говорить с вредной старухой о Кирилле и о моих чувствах к нему, но и проигнорировать её вопрос я не могла.
– Когда любишь, то жертвовать чем-то, естественно. Когда любишь, то готов на всё ради любимого. Хотя… не знаю, понимаешь ли ты, о чём я.
Улита усмехнулась после моих слов и замолчала, а потом и вовсе отошла от меня в сторону. Я не подала виду, что мне стала обидна её реакция на мои слова.
Мы всё шли и шли вперёд. Марина и Кирилл молчали. Когда общее молчание стало невыносимым, чтобы хоть как-то приободрить всех, я обернулась и воскликнула:
– Красиво здесь, правда? А воздух какой чистый и свежий!
Кирилл улыбнулся в ответ и кивнул, а Марина скривила губы.
– Анфиса, извини, конечно, но что-то я уже переживаю. Когда мы уже придём на место? – с тревогой в голосе спросила она.
– Уже скоро, – ответила я и отвернулась, чувствуя, что Марина раздражает меня всё сильнее. Поблизости вдруг раздалось громкое карканье. Я подняла голову. Это снова был тот чёрный ворон. Он что, преследовал нас?
* * *
Год назад в городе, когда Кирилл с юношеским пылом добивался моего расположения, я всё-таки сдалась. Рискнула поверить в то, что можно стать счастливой с человеком, который не равен тебе. Я рискнула поверить в то, что смогу превратиться из наивной деревенской простушки в стильную и утончённую городскую леди, которая будет под стать Кириллу.
В какой-то момент для меня перестало существовать всё: учёба, окружение, друзья Кирилла, его бывшая девушка, которая каждый раз косо смотрела на меня, как будто это я была виновата в том, что их пара распалась.
Я влюбилась в Кирилла без памяти, и мне казалось, что он так же сильно любит меня. И вот, когда я окончательно доверилась ему, выяснилось, что он добивался моего расположения на спор. Он заявил друзьям, что может забыть прежние отношения и влюбить в себя любую девчонку на раз-два!
Друзья не заставили себя долго ждать. Их выбор пал на меня – самую заурядную и непримечательную среди остальных. Кирилл выиграл спор и даже получил за это деньги. Когда я узнала об этом от его друга, мне стало так плохо, что я пошла в ванную, где меня стошнило. Казалось, вместе с остатками еды из меня выходит горечь, которая в доли секунды наполнила меня до краёв после такого предательства.
На меня поспорили – как на куклу, как на вещь. Я всё думала об этом и никак не могла понять, как такое возможно. То есть я знала одного Кирилла, а на самом деле он был совершенно другим человеком? Что и в каких подробностях он рассказывал обо мне своим друзьям? Гордился ли он своей победой в споре? Какую сумму получил за неё?
Мне не хотелось его видеть, было физически и морально больно от этого разочарования. Несколько дней у меня получалось избегать его. А потом он поймал меня в коридоре университета – бледную, с красными, заплаканными глазами.
– Не убегай! Я в курсе, что ты узнала о споре. Анфиса, милая, это всё было давно, – сказал Кирилл, держа мои холодные ладони в своих руках. – Признаю, всё началось именно так – с этого дурацкого спора. И я его действительно выиграл. Но при этом я и правда влюбился в тебя, верь мне.
– Как же мне верить тебе после всего случившегося? – воскликнула я. – Солгав один раз, солжёшь и второй. А потом вся жизнь постепенно превратится в обман. Признайся, ты же просто хотел отомстить ей…
– Кому? – спросил он, прекрасно понимая, кого я имею в виду.
– Марине. Ты хотел, чтобы ей стало так же больно, как тебе.
Кирилл замолчал, опустил глаза.
– Прошу тебя, дай мне ещё один шанс. Всего один, и я всё исправлю! – попросил Кирилл.
Он произнёс это торжественно, даже пафосно. Пожалуй, именно после этой фразы я поняла, что пути назад нет.
– Нет, всё кончено, – ответила я.
Мы расстались. А вскоре мне пришло страшное известие о скоропостижной смерти мамы. Это меня добило. Моя милая, мудрая мамочка, которая всегда помогала мне добрым словом и советом, умерла, оставила меня одну-одинёшеньку в этом мире.
Я бросила университет и решила уехать обратно в деревню лечить своё израненное сердце. Я совершенно не думала тогда о своём будущем, я просто хотела приехать домой, лечь на мамину кровать и плакать до тех пор, пока слёзы не кончатся.
Когда я шла с автобусной остановки к деревне, то увидела на тропинке больного щенка. Без раздумий я подобрала его и принесла домой. Выхаживая щенка, я отвлекалась от своего горя и забывала о тяжёлых мыслях. Лежать и плакать было некогда, ведь от меня зависела жизнь животного.
Пёс выжил, окреп, вырос. И так и остался жить со мной. Я назвала его Добрый.
* * *
Воспоминания о прошлом наконец рассеялись, и я увидела, что лесная тропа закончилась, впереди был только лес. Мы оставили телегу, распрягли лошадь, и Улита повела её за поводья сама. Мы с Мариной переложили Кирилла на подстилку, которую я заранее смастерила из большого куска мешковины, и волоком потащили его дальше. Он так сильно похудел, что тащить его было совсем не тяжело, я бы справилась и одна, но Марина не отходила от него ни на шаг.
По лицу Кирилла было видно, что он крайне неловко себя чувствует. Когда мы в очередной раз остановились, чтобы передохнуть, Кирилл сказал тихо, обращаясь не то ко мне, не то к Марине.
– Как-то всё это неправильно. Мужик здесь я, но я беспомощный, слабый и сейчас полностью завишу от женщины.
Я повернулась к Кириллу и ответила:
– Не переживай по этому поводу. Иногда полезно какое-то время побыть слабым. Для сравнения.
Кирилл покачал головой.
– Знала бы ты, как мне надоело быть слабым! – угрюмо сказал он. – Иногда думаю, что лучше бы мне умереть побыстрее.
– Не говори так, любимый! – воскликнула Марина.
Она поцеловала его, и я отвернулась, почувствовав, что мои щёки наливаются румянцем.
– Улита поможет тебе, вот увидишь! Иначе я бы не позвала тебя сюда. Улита вредная и похожа на сумасшедшую, но она очень сильная ведьма…
Я не договорила, Марина перебила меня. Увидев, что Кирилл заворожённо смотрит на меня, она затараторила:
– Милый мой! Я буду винить себя всю жизнь, если сейчас не использую этот шанс. Наверняка мы уже почти у цели. Я всё сделаю ради тебя. Если понадобится, я потащу тебя на своих плечах даже на вершину самой высокой горы! – она махнула рукой куда-то вверх.
Я смущённо замолчала и отошла от них. Услышав знакомое тревожное карканье ворона
