над головой, я посмотрела в небо и увидела чёрный силуэт летящей над нами птицы.
«Только бы ничто нам не помешало…» – подумала я.
* * *
К закату мы добрались до места. У озера нас встретила целая стая воронов. Огромным, живым, тёмным облаком они взметнулись в небо, и лес вокруг наполнился жутким шумом. Птицы кричали, подлетали совсем близко к нам, хлопали огромными крыльями, стучали клювами.
– Берегите головы! – закричала я, обернувшись к Марине и Кириллу и прикрывая свою голову руками.
– Что это? – закричала Марина, прижавшись к земле, пряча голову под руками. – Кто-нибудь, помогите!
Птицы всё летали над нами. В этой чёрной кутерьме я пыталась рассмотреть хоть что-нибудь, но не могла, видела лишь, что Улита стоит спокойно, и птицы её не трогают. Внезапно по округе раздался громкий свист, и вороны поднялись высоко, сели на ветви деревьев, слились с чёрными стволами, замерли неподвижно.
Улита засмеялась скрипучим смехом, а потом воскликнула:
– Вот как нынче жалует гостей Озёрник!
Я оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, с кем говорит старая ведьма, но вокруг никого не было. Озеро, берег, темнеющий за нашими спинами лес – вокруг было пусто.
– Давай же, Демьян, выходи. Я знаю, что ты здесь. Не заставляй меня кланяться тебе!
– Боже мой, Анфиса, похоже, старуха всерьёз тронулась умом, – прошептала Марина, подойдя ко мне вплотную и снова обдав меня ароматом своих терпких духов.
«Эта химия когда-нибудь выветрится?» – подумала я с негодованием, а вслух ответила строго:
– Не задавай здесь вопросов. Просто жди. И наблюдай за тем, что происходит. Это особенное место, а мы в нём гости, причём незваные.
Как только я произнесла это, из-за деревьев вышел мужчина. Он был высок и мускулист, широкие плечи его покрывала меховая накидка, из-под которой виднелись тёмная холщовая рубаха и шаровары. На правом плече его сидел огромный чёрный ворон – мне показалось, что это был именно тот ворон, что всю дорогу до озера сопровождал нас.
«Неужели это и есть Озёрник? Я представляла его старым и злобным стариком», – растерянно подумала я, рассматривая крупную мужскую фигуру.
Мужчина снял с головы капюшон и тоже осмотрел нас с ног до головы пристальным и совсем не дружелюбным взглядом. Он был хорош собой: волевой подбородок, прямой нос, густые брови, тёмные глаза. Губы его были плотно сжаты, а брови нахмурены. Ворон на его плече поворачивал голову то в одну, то в другую сторону и тоже буравил нас насквозь глазами-бусинами.
– Здравствуй, Демьян, давно не виделись! – громко сказала Улита.
– Зачем ты привела чужаков? – вместо приветствия ответил мужчина, и голос его прозвучал низко и властно. – Тебе всё мало?
Старуха ничего не ответила, хитро прищурилась и пошла ему навстречу. Подойдя к мужчине, она стала шептать ему что-то на ухо. Выслушав её, он ещё раз внимательно осмотрел нас, застывших неподалёку в немом изумлении, кивнул, развернулся и пошёл обратно к лесу.
– Анфиса, кто это? – вполголоса спросил Кирилл.
Видно было, что они с Мариной сильно удивились и даже испугались. Честно говоря, я не знала, как им рассказать об Озёрнике, не хотелось пугать их ещё больше страшными легендами.
– Не бойтесь, ребята, это всего лишь хранитель здешних мест.
– Из зоозащиты, что ли? – спросила Марина.
– Скорее из водоохраны, – глупо пошутила я.
Я была уверена, что мужчина меня не слышит, но после моих слов он внезапно обернулся и бросил на меня взгляд, полный ярости. У меня от страха задрожали колени, и я быстро отвела глаза в сторону.
– Ой, дура! Ты-то местная. Знаешь, что Озёрник терпеть не может людей. Ещё смеешь говорить о нём!
– Я думала, он не слышит, – прошептала я ведьме.
– Озёрник всё видит и всё слышит. У него везде глаза и уши, – Улита злобно зыркнула на Марину и Кирилла, – в случае чего, сгноит вас здесь заживо или ещё хуже – утопит в Мёртвом озере. Будет вам тогда потеха!
Я содрогнулась и представила, каково сейчас Кириллу и Марине – наверное, оба уже не единожды пожалели, что решились приехать сюда. Я виновато посмотрела на Кирилла и прошептала:
– Всё будет хорошо, верь мне…
* * *
Несмотря на первоначальное впечатление, эти места покорили моё сердце своей красотой. Мёртвое озеро располагалось в необычайно живописном месте – вокруг стоял лес, окутанный вечерней сумеречной дымкой.
Один берег озера был покрыт камнями: здесь, у берега, на небольшой глубине, они виднелись сквозь прозрачную воду. Другой берег зарос рогозом и ивняком; там, судя по всему, был омут – вода казалась тёмной, почти чёрной. После долгого пути хотелось искупаться, вода так и манила, но я знала, что этого делать нельзя.
Марина, несмотря на усталость, ахнула от той красоты, которая царила вокруг. Лицо Кирилла тоже выражало восторг. Был безветренный летний вечер, и вода в озере казалась тёмной, зеркальной. Марина хотела спуститься к воде, но я окликнула её:
– Не подходи близко. Вода манит, но это самое коварное озеро в наших краях. Воды его смертельно опасны.
Марина усмехнулась в ответ, демонстративно подошла к самой воде, но ступить в неё так и не решилась. Улита фыркнула, глядя на неё:
– Давай-ка, окунись, милая… Женишок твой посмотрит потом на твою гнилую кожу и сбежит от страха на своих ногах – и колдовать не придётся!
Марина резко отскочила от воды после этих слов. Улита рассмеялась хриплым смехом, потом уселась на землю и достала из своего узелка травы и снадобья. Мне она велела развести костёр и соорудить лежанку для Кирилла.
Кирилл всеми силами пытался показать, что всё происходящее его мало волнует: он шутил и вёл себя так, будто здесь нет ничего необычного. Но по тому, как он время от времени бледнел и нервно сжимал кулаки, можно было понять, что он сильно переживает.
– Пойдём-ка со мной, городская фифа, поможешь мне нести травы для обряда, – позвала Улита Марину.
Та обиженно надула губы, но всё же пошла за ведьмой.
Оставшись с Кириллом наедине, я вдруг страшно смутилась. Мне столько всего хотелось сказать ему, когда он был далеко, но сейчас, когда он сидел, прислонившись спиной к стволу старой сосны, на расстоянии вытянутой руки от меня, все слова показались лишними и ненужными. Всё закончилось давно, всё прошло, всё растаяло, как дым. Наши отношения в прошлом.
– Здесь всё очень самобытно и красиво, Анфиса: природа, люди. Эти места насквозь пропитаны мистикой. Неудивительно, что ты вернулась сюда, – сказал Кирилл, нарушив тишину, – ты истинное дитя этих краёв.
Я слушала потрескивание костра, ковыряла веточкой землю и не смотрела на него.
– Это моя родина. На этой земле жили многие поколения моих предков. Мне легко ходить по ней, легко здесь жить и дышать. Я не ищу больше себя, потому что вот она я, – я положила ладони к себе на грудь, а потом продолжила, чувствуя, как на щеках проступает румянец: – У меня есть всё, что нужно для счастья.
– Я рад за тебя. Правда. Вот только так и не понял, почему ты решила мне помочь? – спросил он и положил свою руку на мою ладонь.
– Просто так, – ответила я, стараясь говорить беззаботно. – Почему бы не помочь, если есть такая возможность?
Кирилл улыбнулся и крепко сжал мою руку. А потом он устало закрыл глаза, и я поняла, что его мучает боль.
– Ты обязательно встретишь свою любовь, Анфиса. Именно её тебе не хватает до полного счастья, правда? – спросил он.
– В моей душе и так много любви – к жизни, к природе, к людям. К моему псу Доброму в конце концов! – я улыбнулась. – Так что не переживай.
На самом деле я решила помочь Кириллу, потому что он до сих пор был мне дорог. Я не стала ему рассказывать о том, что, когда я пришла к ведьме просить за него, то в душном мраке старой хижины, я остолбенела от того, что попросила взамен Улита. Я долго думала над её условием. А потом всё же согласилась. Согласилась сама, никто меня не заставлял. Ну и что, что Кирилл никогда не узнает об этом и не оценит моей жертвы? Я вовсе не тщеславна.
В конце концов жизнь теряет смысл, если мы не жалеем слабых, не делаем добрых дел, не совершаем бескорыстных поступков, не идём на подвиги ради любви. Жить – значит отдавать что-то другим, делать добро. Я так считаю…
Условие старой ведьмы было таким: после того как она исцелит Кирилла от недуга и поставит его на ноги, я должна буду забыть
