в этом мире усилиями таких, как мы, стало намного больше. Просто на секунду представь себе количество вот таких, не дождавшихся. Их мириады. И каждая, понимаешь, каждая из них смотрит вот в такое же небо, и верит, что случится чудо, и она станет частью Архэ. Что её заметят. Заберут с собой. Будут любить, в конце концов, ведь она настолько сильно уже любит сама, любит заранее, и заранее прощает всё, ожидание в том числе. Слепой Стрелок не просто жестокий, нет. Всё много хуже.
— Ит, замолчи, ради бога, — взмолился Скрипач. — Хватит. Меня ругал, и сам туда же. Поехали ужинать, еще немного поработаем с архивом, пройдемся по городу, как обещали, и завтра обратно. Я не могу и не хочу сейчас говорить об этом. Сил уже нет никаких.
— Хорошо, — сдался Ит. — Сам же начал, и сам же не хочешь.
— Больше не хочу, — Скрипач отвернулся. — Может быть, когда-нибудь потом.
* * *
Архив ничего больше толком не дал — никаких упоминаний о той же музыке в нём не было. Для очистки совести просмотрели по архиву всё, что оказалось в доступе, но, кажется, Бетти предпочитала о своих предпочтениях молчать, даже её почта, привязанная к регистрации, не содержала ничего, кроме нескольких десятков тысяч рекламных писем, ни одно из которых не было открыто.
— То есть ящик она сделала, и ни разу им даже не воспользовалась, — констатировал Скрипач. — Использовала для регистрации на форуме, и… и всё. Ничего больше.
— Хорошо бы посмотреть её покупки, но, боюсь, там тоже будет глухо, — заметил Ит. — Давай всё же попробуем поискать, а?
— Давай, — согласился Скрипач. — Может, там хоть что-то отыщется.
Увы, покупки Бетти не делала. Точнее, вещами её снабжал местный католический приход, а продукты она заказывала, по всей видимости, по телефону, и платила кешем — пособие ей раз в месяц привозили домой. Его хватало на трейлер, лекарства, типа аспирина и обеззараживающих жидкостей, на еду, и на копеечные фигурки. И всё.
— Про музыку ни слова, — развел руками Скрипач. — Даже не знаю, что нашим рассказывать. Прокатились, называется. Можно было и не ездить. Это всё легко посмотреть из Москвы, не вставая с дивана.
— Тебе лишь бы диван, — проворчал Ит. — Зря ты так. Место увидели, это уже немало.
— Угу, увидели. Депрессивный город, который в данный момент старательно прикидывается не депрессивным, — Скрипач поморщился. — Может, кому-то им и удастся обмануть, но уж точно не нас. Да, они переделали кладбище, да, они сравняли с землей убогие домишки и трейлеры, да, они засадили всё зеленой травкой, да, они даже уговорили кого-то сюда переехать, но тут всё равно тоска. И безысходность, которая в воздухе носится.
— Слушай, как думаешь, этот пожар… — Ит помедлил. — Он точно был из-за проводки?
— В смысле? — не понял Скрипач. — А, понял. Две первые смерти насильственные, думаешь, здесь тоже?
— Должна быть тоже, — кивнул Ит. — Потому что если это просто пожар, то не сходится.
— На этапе создания локации поймем, — пожал плечами Скрипач. — Может, ты и прав. Хотя, как по мне, пожар — это тоже вполне себе насильственная смерть. Разве нет?
— Может, и да, — Ит задумался. — Знаешь, Берта нас прибьет, но смотреть портал мне совершенно не хочется.
— Ит, до него полчаса на машине, надо будет всё-таки глянуть, — возразил Скрипач. — Почему не хочется-то? Ты чего?
— Она не выходила из дома, — покачал головой Ит. — Даже если связь и была, то опосредованная. Но… да, до него недалеко. Хорошо, глянем, если ты настаиваешь.
— Да я вроде не настаивал, — пожал плечами Скрипач. — Давай сегодня, а? Пройдемся по городу, как обещали дядьке, и доедем всё-таки до портала. Глянем.
* * *
Доехали. И там же, на месте, выяснилось, что Ит был абсолютно прав. На месте портала находилось искусственное озеро, являвшееся частью парка. Снять частотные характеристики, таким образом, было затруднительно, на берегу озера находилось всего три точки, ими и обошлись. На ехидное замечание Скрипача, что можно было бы и сплавать, Ит ответил, что вон, видишь, написано — купаться не разрешается, пруд декоративный, поэтому шел бы ты куда подальше, я сам в воду не полезу, и тебе не советую. Впрочем, точки по характеристикам совпали с уже известными порталами Оклахомы, поэтому было принято решение здесь время не тратить.
— Рыжий, знаешь, у меня… как бы сказать… — начал Ит несколько неуверенно.
— Неужели странное ощущение? — съязвил уже привычно Скрипач, но Ит, досадливо поморщившись, ответил:
— Нет. Чувство. Знаешь, какое? Причастности. Когда мы попали на Терру-ноль, у меня тоже было чувство причастности, но сейчас оно иное. То было со знаком плюс. Это — скорее минус, наверное. Чем дальше это всё заходит, тем сильнее ощущение причастности… и неотвратимости, пожалуй.
Скрипач задумчиво посмотрел на Ита, тот неуверенно пожал плечами.
— Не по себе, — беззвучно произнес он. — В других обстоятельствах я бы сказал — валим отсюда, и чем быстрее, тем лучше. Всё приторно-правильное, благостно-чинно-благородное, а на деле…
— Я не об этом, — покачал головой Ит. — Помнишь, в локации, места попадания пуль? А зачистка самих девчонок? Это ведь зачистка, самая натуральная. Сейчас мы будем копать что-то об этой трехсоткилограммовой Бетти уже в локации, и, уверяю тебя, мы накопаем. И увидим. И, может быть, ощутим — как было с первой и со второй. Ведь будет, рыжий, ты сам уже понимаешь, что будет.
— Будет, — кивнул Скрипач согласно. — Я без понятия, что, но будет точно, тут не поспоришь. Ит, знаешь, — он помедлил. — Как бы это сказать-то, — он замялся, Ит молчаливо ждал продолжения. — У тебя нет ощущения, что за нами наблюдают, и это вовсе не Стрелок, и даже не Марфа?
Ит медленно кивнул.
— Помнишь, мы видели считку на Тингле, с живым песком? — спросил он. — Пустой берег, ничего нет. Вообще ничего нет. Стоит тримаран, и тётка спрыгивает на песок. А затем — он мгновенно оживает, весь, который находится вокруг неё, и сжирает в секунды без остатка.
— Помню, конечно, — Скрипач вздохнул. — Выводы?
— А не будет выводов. Говорить об этом Фэбу? Он в последние годы превратился в психопата, если речь заходит о чьей-то безопасности, и он сорвет исследования мигом, в момент, — Ит помрачнел. — Берта ему за это спасибо не скажет, как ты понимаешь. Будет конфликт, будет раздрай, будет чёрти что.
— Фэб этого всего не чувствует, — заметил Скрипач. — Он спокоен сейчас. И остальные тоже спокойны. Ну, Саб что-то выдавал про опасность, но, кажется, решил, что ошибается.
— Саб умница, — похвалил Ит. — Но боялся он не за нас, конечно. За своих. И то лишь в самом начале. А сейчас он бояться уже перестал, потому что им, я больше чем уверен, бояться нечего.
— Понять бы ещё, чего бояться нам, — вздохнул Скрипач. — Ведь тоже нечего. А ощущение есть.
— Есть, — эхом откликнулся Ит. — Интуиция, если тебе угодно. Давай будем осторожными.
— Да мы вроде бы ничего такого не делаем, — заметил справедливо Скрипач.
— Это-то и плохо. Потому что прекратить можно некое осуждаемое действие, а не невесть что, понимаешь? Неизвестно, за что могут наказать. Ну, или не наказать, не знаю, — Ит пожал плечами. — За что могут достать. Как-то. Непонятно, правда, как.
— И за что. Ладно, я тебя услышал, — кивнул Скрипач, давая понять, что разговор окончен. — Поехали домой, а? Город, может, они сделали и неплохой, но я, как тебе известно, никогда не любил Оклахому.
* * *
Совещались в этот раз в женском номере, который был общим решением признан максимально комфортным. Собственно, всё обсуждение сводилось к тому, что Эри принялась настаивать на том, чтобы они с Бертой первыми посмотрели локацию Бетти, а остальные стали возражать — нет в этих смотринах никакого толку, надо сразу пускать Ита и Скрипача, потому что на них локации реагируют, а на обеих женщин — что-то не очень.
— На нас они, справедливости ради, тоже реагируют не очень, чтобы очень, — заметил Скрипач. — Мы же ничего толком не видим, только следы. И задержка эта шестиминутная ещё.
— Но вы видите хотя бы что-то, — возразил Саб. — Есть результат, пусть скромный. А девушки, при всей моей любви и уважении…
— А нам не показывают, — пожаловалась Эри. — И непонятно, почему.
Берта, до этого момента молча о чем-то размышлявшая, подняла голову.
— Есть у меня идея, почему нам не показывают, — произнесла она. — Но идея довольно странная, и не совсем логичная.
— Выкладывай, — вздохнул Фэб. — Лучше нелогичная, чем никакой.
— Они считают, видимо, что мы такие же, как
