неуместные советы.
— Знаем, — я вкратце изложил свою затею. — Девушкам понадобятся вечерние платья и какие-нибудь украшения — желательно подороже и чтобы сразу притягивали взгляды. И рублей сто мелочью на прочие расходы.
Ведьма прищурилась, подперла подбородок кулаком и сидела так добрую минуту, пока я стоял напротив, точно нашкодивший школьник перед строгой учительницей.
Гусары — молчать!
— То есть, вы хотите одежду тысячи на полторы, украшений на три-четыре и еще сотню сверху? Чтобы просто взять все это и уехать в неведомые дали? Я ничего не упустила?
— Таков план.
— А лешачиху зачем наряжать? Вам одной спутницы будет мало?
— Можете на мне сэкономить, — сказала Яра. — Ненавижу платья.
— Две девушки привлекут куда больше внимания, — пояснил я.
— Подтверждаю, — молвила Айка.
— Впрочем, дело ваше, — пожал плечами. — И сын — тоже. Не верите нам — наймите кого-нибудь другого.
— Я вам верю, — холодно процедила ведьма. — Ваша слава бежит далеко впереди вас. Но и вы не забывайте, с кем имеете дело. Только попробуйте обмануть — и я превращу вас в лягушек, запеку и съем с сырным соусом.
По тону и взору понял — не шутит. И все же не отказал себе в удовольствии съязвить:
— В договор это внесем? Как дополнительные условия…
— Идите… в спальню, — прорычала хозяйка. — Будут вам и платья, и украшения.
Подруги скрылись в комнате, а я остался ждать в холле. Как вскоре выяснилось, Яга торговала не шлаком и отлично знала свое ремесло. По лестнице, как на модном показе спустились такие красотки, что у меня чуть челюсть не отпала. Девчонки и раньше отличались повышенной симпатичностью, но умеренный макияж и одеяния превратили их в настоящих царевен.
Айка выбрала воздушную лазурную тунику чуть ниже колен и вырезом едва ли не до пупка. Меж рогов позвякивало некое подобие кольчужного треугольника, сплетенного из чистого золота, а на шее блестела цепочка с прямоугольной пластиной. Яра же предпочла красное платье в пол с открытыми плечами, а в ложбинке грудей алел рубин размером с грецкий орех.
— Ну как? — полудница с издевкой повертелась на ступенях. — Возьмешь замуж?
— Если будешь хорошо себя вести.
Мы сели в карету и нарочито отодвинули занавески, чтобы все желающие могли заглянуть в салон. Я развалился по центру скамьи и приобнял примостившихся по краям прелестниц. Перед выходом обе прихватили из кухни по бутылке сидра и глотали прямо из горла для пущего соответствию образам избалованных мажорок.
Я же как заправский новый русский достал «мобилу» и первым делом вызвонил господина Колоба.
— Ого! — Батон чуть трубку не выронил, когда одна из телохранительниц поднесла зерцало к лицу. — Вы чем там занимаетесь? И откуда столько золота? Это не вы, случаем, усадьбы обчистили? А то мне уже вопросы задают…
— Не кипешуй, братишка, — я осклабился и подмигнул. — Мы как раз решаем эту проблемку.
— Секунду… Так это о вас Яга расспрашивала? Черт, если бы я знал, на что вас подпишут, то вообще бы сюда не лез.
— Да все в порядке. Слушай, нам нужна конспиративная квартира. Есть какой-нибудь особняк на примете? Такой, где можно до утра переждать.
— Откуда? Я сутенер, а не риелтор!
— Я думал о «Сусеке», но там слишком людно. Нужно что-то менее приметное. Думаю, если поможешь — Яга в долгу не останется.
— Ну-ну… — похоже, хлеб вообще не собирался участвовать в этом деле лично, ограничившись ролью посредника. — Ладно. С колдуньей ссориться себе дороже. Подъезжай — дам ключи от своего дома. Только бардак там не устраивайте, иначе за каждую соринку рубли сдеру!
— Премного благодарен, Колоб. За мной не заржавеет.
— Да ты и так еще ни копейки не отдал! — существо крикнуло в «камеру» — аж крошки полетели. — Боги, как хорошо, что у меня нет сердца, иначе давно бы удар хватил!
— Голова-то есть, так что все равно не нервничай.
Собеседник тряхнул брыльями и показательно отвернулся. Я же передал водителю, куда ехать, а сам озаботился привлечением к себе дополнительного внимания. Например, когда за машиной припустили попрошайки с протянутыми шляпами, я приоткрыл дверь и бросил на мостовую полную горсть серебряных монет.
Позади поднялся такой гвалт, что нищие утонули в облаке пыли. Началась потасовка, за которой я наблюдал с громким смехом — под неодобрительными взорами лоточников и прохожих. Эти уж точно сообщат, куда надо, и очень скоро наводка разойдется по всему городу. А за трофеями пожалуют самые быстрые да ушлые — то есть те, у кого есть краденые артефакты.
Следующую остановку сделали у небольшого рынка. Там я купил увесистый саквояж и парочку полезных вещиц, всячески козыряя богатством — брал без торга, не просил сдачу, а кое-кому и вовсе доплачивал. Да так увлекся, что пропустил карманника — благо, его заметила Айка. И стоило чертенку сунуть пальцы в карман, как лешачиха со скоростью кобры схватила его за руку и заломила за спину.
— Ай-я-яй! — заверещал малец. — Пустите, дяденька!
Вопли и мольбы и без того будоражили народ, но я решил немного растянуть представление, чтобы ни один зритель не ушел без новости об обнаглевшем толстосуме.
— Даже не знаю, что с тобой делать. Может, отдать страже?
— Нет-нет-нет, пожалуйста! Меня уже пороли на этой неделе! Умоляю, только не стража!
— Уже пороли? — я хмыкнул. — Так ты, выходит, рецидивист? Опасный и неисправимый преступник!
— Нет, дяденька! Я исправлюсь, честно-честно! Просто нас в семье семеро, а денежек совсем нет! Пощадите, Чернобога ради!
— Семеро, говоришь? И все воруют, небось?
— Нет, клянусь! Только я!
Краем глаза заметил, что толпа сгущается и смотрит все более недобро, явно намереваясь отстоять своего силой.
— Ну, ладно. На этот раз поверю. Держи червонец, только растяни на подольше, а то опять всыпят.
— Это… правда мне? — воришка захлопал ресницами — и я почти поверил в его искреннее удивление.
— Да. У меня таких много — а теперь кыш отсюда, пока друзья не отобрали.
Он тут же растворился, причем без всякого волшебства. Мы же загрузили покупки в салон и покатили дальше.
— Тщеславие и стяжательство есть, — Яра допила последний глоток сидра. — Пора добавить немного разврата.
Она велела притормозить у парка, где на скамеечках сидели берегини — пожалуй, самые смиренные и
