кроткими, минут. Плюнув на этикет с высокой скалы (за неимением в этом мире колоколен, минаретов, гопурам и пожарных каланчей), я наскоро высушил волосы, что тут же сделали пушистую стойку вокруг головы и уподобили меня жутковатому одуванчику, и в одном халате на босо тело вышел к ужину.
В центральную комнату мы с близнецами вошли одновременно: видать, не только меня пленили комфорт и ароматы. Причём оба Высочества так же щеголяли в халатах, а у Эны ещё и красовался на голове умело намотанный колоссальный тюрбан. Глянув на меня, брат и сестра сначала асинхронно хихикнули, а после в голос заржали, вторя друг другу теряющимся в смехе возгласом:
— Адский одуван!
— Так, — едва сдерживаясь, чтоб не начать хихикать самому, сказал я. — Ржущие останутся без эксклюзивной сушки хаера и лягут спать с мокрыми косами! — отчаянно пытался я добавить в голос если не строгости, то хотя бы серьёзности.
— Хех, — слегка успокоилась Анаис. — А шо? Косплеить одуванов — так всем разом. Правда, моя белизна не конкурент твоему алому, Сандр, не так инфернально получится, — с этими словами она стянула полотенце с головы и подошла ко мне. — Жги! Э, не, в смысле — суши. Жечь не надо.
Следом подошёл и всё ещё дробно хихикающий Костя. Сосредоточившись за пару вдохов, я пустил наименьшее из возможного количество сил огня в ладони и аккуратно провёл ими по влажным волосам брата и сестры, бережно их высушивая. Где-то в самой глубине души всколыхнулись детские воспоминание Таора, добавившие светлых тонов в и без того благодушное настроение.
Из-за грани доносится негромкий перестук.
Стоило мне на кратчайший миг предаться памяти, как самоконтроль чуть сбойнул, нежность едва качнула Источник, руки дрогнули, и шевелюры тёмноэльфийских близнецов встали дыбом, за мгновение сформировав два пушистейших кипенно-белых шара вокруг вытягивающихся густо-фиолетовых прекрасных юных лиц.
Через секунду немая пауза была вновь взорвана хохотом — на этот раз мы грянули втроём.
Проржавшись и просмеявшись, но всё ещё хихикая, наша троица сумела-таки сосредоточить свои взоры на столе. А там, будто отвечая моей надежде, высилось блюдо золотящихся корочкой некрупных рыбин, окружённое соусниками. Дополняли аппетитный натюрморт привычный хлеб, виртуозно нарезанные овощи и тройки кувшинов и кубков. Несколько непривычно среди тёмноэльфийской трапезы смотрелись многочисленные вилки, ложки и ножи, сервированные точно по традициям эльфов светлых.
Хором возрадовавшись: «Ры-ы-ыба!», наша команда голодных одуванчиков в составе одного красного и двух царственных-белых (близнецы как-то незаметно успели вернуть диадемы на положенные места, что добавило нотку пафоса в окружающий сюр) дружно уселась и, не менее дружно презрев большую часть приборов, накинулась на еду.
«М-м-м! Не булья, конечно, и не пряженая, а просто жареная, — несколько снобски думал я, залихватски хрустя плавниками наперегонки с братом и сестрой. — И не нашего Илла приготовления, но! Хороша рыбонька! И, да, — вспомнил я свои недавние мысли, — товарищ дворецкий Гуиндиэль заслужил мою безмерную благодарность, равно как и местный повар».
Расправившись с основным блюдом за едва ли четверть часа, мы дружно уставились на стоящий несколько дальше от центра стола — у самого края напротив четвёртого стула — и потому и не замеченный небольшой прямоугольный поднос из вездесущего дерева. На нём возвышались три кучки (в каждой по три штучки) изящно украшенных невероятно красивыми кремовыми цветами рулетиков с идеально гармоничными завитками многослойных разноцветных спиралей, видимых на срезах. Вероятно — десерт. А ещё из-под сервировочной древесины выглядывал лист, и даже не зелёный, а чуть желтоватый, пергаментный. Был он сложен вдвое.
— Так, — внезапно сказал Костя, — Что тут ещё, кроме рыбов, показывают? Десерт? Дайте-ка я его поближе посмотрю.
— Бери, конечно, — пододвинул я к нему поднос, забирая оригинально доставленное послание. — Только будь осторожнее — в светлоэльфийской кухне внешняя форма далеко не всегда может соответствовать содержанию. Вот видим типа пирожное, а там вполне могут быть овощи, грибы и рыба — эдакий салат. Да ещё и послевкусия с психоэффектами… Ну да я вам рассказывал! — резюмировал я, углубляясь в витиеватые строки с пространными речами, обращёнными к нам всем троим, как следовало из многострочного приветствия.
— А я попробую, — убеждённо сказал Константин и притянул яство поближе.
— И я, — не менее решительно поддержала Настя.
Пока друзья вникали в нюансы кулинарии Светлого Леса, я пробрался через все славословия и эпитеты обнаруженной эпистолы, что сводилась к просьбе Арайгниэля о совместной трапезе ныне вечером или завтра поутру, когда «уважаемым Детям Тьмы из Древнейшего Дома будет наиболее предпочтительно». Дочитав, я обратился к близнецам, которые внезапно приняли невероятно чопорные позы и поедали кушанье с аккуратностью аристократов в надцатом поколении, коими, в общем-то, и являлись:
— Так, братцы-сестрицы, — помахал я листом послания в сторону рулетиков, — пара фактов: это закуски, рекомендованные Гуиндиэлем, а вовсе не десерт, а это, — вновь взмахнул я листом, — просьба нашего сопровождающего о совместной трапезе. Так как всё это мы обнаружили только сейчас, то нам светит завтрак по всей строгости этикета. Хоть бы и на него подали наши, тёмные блюда, — мечтательно закончил я.
— О брат мой, не стоит ворчать, — неожиданно мелодично сказала сестра, всё ещё пребывающая в образе пафосно трапезничающего царственного одуванчика с чернющим стеблем. — Ведь кухня у светлых изыскана-а и хороша-а-а! — уже буквально пропела принцесса потрясающим сопрано.
— А-а, а-аа! — в терцию подпел брат баритоном.
Осёкся. Подчёркнуто медленно отложил приборы и так же медленно отодвинул тарелку с почти доеденным рулетиком.
— А зря-я-а, а зря-а-а, — вновь пропела Её Высочество. — Рулет сей нежен паштетом грибным и чьей-то печенью вку-у-усен, — на это строчке мы с Его Высочеством недоуменно переглянулись, а Настя (или Эна?) продолжила: — Украшен он кремом солёным густы-ы-ым и исполненьем на диво иску-у-усен.
Пропев эту строчку, сестра вновь зачерпнула светлоэльфийского изыска и сосредоточилась на вкусе, чуть прикрыв глаза в явном удовольствии.
Проморгавшись и даже немного потряся головой, я озарился пониманием, о чём тут же и поведал:
— Я всё понял! Это закуска для усталых путников перед омовением: съел и под душ — петь приятным голосом, попутно сочиняя стихи по акыньему принципу! Что увидел — о том спел!
— Похоже на то-о, похоже на то-о, — ритмичным рефреном выдал тёмный принц и отчётливо хихикнул, не теряя при этом мелодии.
Что и послужило спусковым крючком: всё наше трио просто-таки грохнуло, растворяя в мелодичном (и не очень) смехе все остатки напряжения, державшего нас весь этот долгий день — от самой переправы, где мы впервые столкнулись с мрачностью некроза. Но сейчас — в комфорте, сытости и радости среди близких разумных — все жуткие образы померкли.
Устав гоготать первым, я
