несколько собрался и произнес:
— Представляю, как это всё будет смотреться в ежевечернем отчёте Владыки, — тут я преувеличенно строго посмотрел на Их Высочеств, — о котором вы, конечно же, не забыли.
— О нет, о нет, о нет, о не-э-эт! — всё ещё певуче, на манер оперного хора в классической драме, ответили близнецы.
— Так, дамы и господа, — показательно схватился я за голову. — Этот абсурд меня почти доконал. Я к себе в комнату — люблю писать в тишине, а вы тут пойте на здоровье дуэтом, одуваны вы мои коронованные.
С последними словами я отошёл к тюкам поклажи, уже давно доставленным и аккуратно сложенным поодаль от входа компактными горками, достал связь-камень и пошёл в спальню, левую от входа. В спину мне доносилось что-то невероятно знакомое мелодией, но слов я не стал дожидаться: понял, что останусь и буду тоже петь, а лучше б не надо — не с моим голосом.
Ещё в первый раз, пролетая через спальню в ванную, я успел отметить наличие не только роскошного ложа под — конечно же! — зелёным балдахином и одёжного шкафа, но и небольшого столика с приставленным табуретом у изголовья кровати. Зайдя и не преминув подивиться на мебель, буквально вырастающую из пола, и возрадоваться, что хоть табурет движим без магии, я поставил его поудобнее, положил на стол камень связи и сосредоточился перед актом бюрократии. Краем сознания отметил, что из-за двери не доноситься ни звука — столь хороша была непроницаемость обманчиво тонких веточек-листочков.
«Слава Тьме, — думал я, укладывая увиденное в лаконичность крайне осмысленных фраз, — что сейчас всего полдня описать надо. Да и напроисходило-то на самом деле не так уж и много…»
Много ли мало ли, а добрая треть часа ушла на мой опус, завершив который я активировал отправку и, захватив артефакт связи, вышел в общий зал, уже, кажется, переставший быть концертным для монаршего дуэта.
Так и было: брат и сестра не только уже не пели, но и сосредоточенно приводили в порядок свои белые гривы, орудуя личными гребнями. Лидировала Эна. Полюбовавшись на Их Высочеств, обретавших привычный вид, я сказал:
— Собственно, я всё: написал, отправил, — с этими словами я положил связь-камень на стол и добавил: — Читайте, дополняйте, — а после обратился к тёмному принцу: — Брат мой, мне думается, что стоит озвучить просьбу Гуиндиэлю передать наше согласие на завтрак с Арайгниэлем. Ну или как-то так.
— Да, брат мой, — согласился Энн и сказал в пространство, сделав голос немного громче и глубже: — О Хранитель Имения Гуиндиэль, будь добр передать наше согласие старшему стражу Арайгниэлю на завтрашнюю совместную утреннюю трапезу.
— Будет исполнено, Ваше Высочество, — тут же прозвучал мягкий и, пожалуй, деликатный голос от самой входной арки, полвдоха спустя добавивший: — Позвольте порекомендовать малую восточную трапезную — она чудесна в утреннем свете.
Мы все переглянулись и молчаливо покивали: малая — так малая.
— Да, мы согласны, — ответил за всех принц.
— Будет исполнено, Ваше Высочество, — вновь прозвучало от дверей. — Я пришлю сопровождающего в начале девятого часа пополуночи, — чуть помолчав, голос почтительно закончил: — Желаю приятного отдыха.
Этому чудесному пожеланию я и поспешил последовать: пожелав спокойной ночи близнецам, я снова ушёл в свою спальню, где без промедления растянулся на невероятно удобной кровати и вырубился, едва прикрыв глаза.
Вполне ожидаемо проснулся я около шести утра и был при этом сразу же полон бодрости и сил. Приведя себя в порядок в насквозь деревянном санузле и добавив жизнерадостности омовением с «мылом утренним», отчётливо пахнувшим мятой и мелиссой, я вышел в общий зал — за сменной одеждой. Да и вчерашнюю стоило сдать в стирку, буде таковая здесь имеется. Повозившись с пожитками, я наконец осознал, что глубокий и едва сладковатый аромат, разносящийся по комнате, мне не мерещится, а есть на самом деле. И да — на столе, ровно в центре, стояла небольшая каменная подставка, и на ней возвышался светлого металла своеобразный кувшин с длинным и узким носиком, исходящим паром и запахом свежезаваренного ко.
«О слава всем! — подумал я, плюхаясь в одних штанах и тунике на стул. — Бодрое утро, ко и одиночество — что может быть лучше? — сделав пару глотков напитка, я поразился невероятно интересному оттенку вкуса. — М! Медово-цветочные ноты — такие мягкие и округлые! Будто свежего одуванчикового цвета положили щедрой рукой, — хихикнув, подумал я и переключился с весёлого прошлого на мало определённое пока будущее: — Так, после зарядки стоит одеться попрезентабельней, чай завтрак в “малой восточной трапезной” требует соответствовать. Надеюсь, Арайгниэль не станет чинить нам препятствий в посещении комнат Алуринель. Осталось продумать, как нам в зону некроза пробраться. Я вот прям чую, что надо глянуть на эпицентр».
Загрузившись последней мыслью и отставив кружку с ко, я принялся за привычную зарядку — благо размеры залы позволяли: с дюжину метров в диаметре та была точно. На третьем круге моей разминочной пробежки из своей спальни появилась сестра, тут же направившаяся к столу. Проговорив слегка неразборчиво: «Доброго утра», она, даже не присев, налила себе полную кружку бодрящего напитка и задумалась, цедя ко мелкими и частыми глотками. На шестом моём круге появился брат, чьё слегка смурное лицо быстро обрело привычно-нейтральное, а чуть позже и заметно воодушевлённое выражение, стоило тёмному принцу приложиться к своей кружке.
Наматывая круги вдоль стен и поглядывая на близнецов, я размышлял: «Ага, знакомый эффект: “первый утренний ко” — пробуждает, вселяет бодрую радость и проясняет мышление до хрустальной прозрачности — чёткой и гранёной».
— Доброго утра, братья и сестры, — сказал я, остановившись после двадцатого круга. — В качестве утренней разминки мозга предлагаю поразмыслить над тем, что мы станем говорить и делать, если нас не пропустят в зону некроза.
— Сразу два вопроса, — тут же включилась в разговор Её Высочество, отставившая кружку. — А нам туда надо? И с чего бы это нас, — сделала она ударение на последнем слове, — туда не пропустят?
Задавая вопросы, Эна встала было в позицию высокого старта, да призадумалась на пару вдохов, после чего выдала:
— Так, первый вопрос снимается — нам туда действительно надо.
— Именно! — поддержал Энн, встающий рядом. — Тому имеется множество причин.
— Но второй всё равно остаётся, — продолжила сестра. — Нас разве что Светлейший Эмпириэль да его Второй Сын, Сиятельный Сенйориэль, могут куда-то не пропустить.
— Кстати, да, — согласился я, приступая к банальным, но вовек актуальным отжиманиям. — У нас же с собой пергамент от Первой Дочери Светлейшего, в котором, как я помню, формулировки достаточно расплывчатые, — проговорил я и замолк, напрягая память
