я за ужином была единственной женщиной, но не припомню, чтобы хоть раз, подобно Дейдре или Элизабет, вела наблюдение в исключительно женском коллективе. Отчасти в этом можно винить небольшие размеры нашего научного сообщества, простую статистику и тот факт, что влиятельные руководящие должности занимают люди, отражающие демографический состав этого сообщества, каким оно было несколько десятилетий назад. Тем не менее ночные смены наблюдателей из одних женщин в 1984 году тоже были исключением из правил. Примерно в то же время в обсерватории Лас-Кампанас ходила шутка о том, что там «за каждым деревом по женщине»… а она стоит на голой вершине.
В обсерваториях, конечно, как и везде в мире, никто не застрахован от проявлений сексизма или расизма. Несколько женщин-астрономов, у которых я брала интервью, рассказывали, что подвергались нападкам или домогательствам во время работы у телескопа. Другие описывали случаи в обсерваториях, которые хотя и не являлись непосредственно домогательством, но вызывали у них напряженность. Две женщины независимо друг от друга рассказали, что работали в одной обсерватории с оператором телескопа, который в перерывах между перемещениями телескопа развлекался тем, что открыто смотрел порно на своем ноутбуке. Некоторые женщины упоминали, что в приборных цехах или зонах технического обслуживания на стенах висят календари с голыми женщинами и развороты «Плейбоя». (Некоторые мужчины также отмечали, что видели такое «оформление рабочего места» и указывали коллегам на его неуместность.)
Некоторые женщины поделились историями о сексизме, вызванном убеждением, что «прекрасный пол» в обсерватории нужно всячески оберегать. Очевидно, что в умеренных количествах это нормально — любой порядочный человек хочет обеспечить безопасность своих коллег, — но когда такие порывы объясняются гендерными стереотипами, есть риск, что отношение мужчин станет покровительственным. В 2010 году одна моя коллега радостно начала свою первую ночь наблюдения в качестве ответственного исполнителя за небольшим телескопом в Аризоне, когда ей вдруг позвонил другой астроном и потребовал, чтобы она немедленно прекратила работу, потому что, по его мнению, женщине небезопасно одной находиться у телескопа. Он в итоге настоял, чтобы она нашла мужчину-сопровождающего, прежде чем вернуться к работе; телескоп все это время простаивал. Другие коллеги рассказывали о работе во время беременности; самые большие неудобства при этом доставляли не физический дискомфорт или медицинские осложнения, а паникующие коллеги мужского пола, которые настаивали, чтобы они всегда носили при себе рацию и ничего не поднимали.
Я спросила Дару Норман, астронома-наблюдателя, изучающую далекие галактики со сверхмассивными черными дырами в центрах, с какими, по ее мнению, расовыми предрассудками ей пришлось столкнуться. Она вспомнила, как ее прибытие в обсерваторию в Чили встретили неподдельным удивлением — сотрудники никак не ожидали, что новый астроном из Соединенных Штатов окажется чернокожей женщиной. Подобный опыт был и у Джона Джонсона, который занимается открытием экзопланет — планет за пределами нашей Солнечной системы, вращающихся вокруг других звезд. От статистики никуда не деться — чернокожих астрономов от силы пара десятков, и Джон иногда встречал в обсерваториях коллег или сотрудников обслуживания телескопов, реакция которых варьировалась от легкого удивления до откровенного скептицизма («Вы уверены, что не ошиблись дверью?»). Хотя он отметил, что такая реакция слишком хорошо знакома небелым ученым в любой сфере.
Тем не менее почти все описывают работу в обсерватории как воодушевляющий отдых от подобных неприятных проблем, которые нередко бывают частью повседневной жизни. Сложные технические задачи, всегдашний хаос и огромная вероятность, что что-то пойдет не по плану, объединяют всех работающих в обсерватории и помогают быстро проникнуться духом товарищества. Зачастую разношерстная группа наблюдателей становится там сообществом ученых, где пол и раса отходят на второй план во имя того, что всех объединяет, — работы в интересах науки.
Даже женщины, которым пришлось подвергнуться домогательствам в обсерваториях, сразу оговаривали, что возлагают всю вину за это лишь на конкретных мужчин, которые позволяли себе такое поведение либо допускали его. Но неприятные впечатления не помешали этим женщинам получить удовольствие от самих наблюдений и работы на телескопе.
Многие женщины упоминали тот приятный факт, что во время наблюдения перестаешь чувствовать себя «единственной девушкой в группе» или единственной женщиной-профессором. Можно быть просто человеком и специалистом — одним из тех, кто оказался с тобой в обсерватории в одно и то же время. Можно с головой уйти в работу, всю ночь сражаясь с погодой и привередливыми приборами. Эти переживания особенно близки и мне как наблюдателю и как женщине-астроному. Купол телескопа может стать удивительным царством тишины, где приятно гулять в одиночестве ночью и наслаждаться красотой неба с научной и просто человеческой позиции. Если женщине, как говорила Вирджиния Вульф, нужна своя комната, чтобы писать и создавать чудесные истории, то можно себе представить, на что окажется способна женщина-астроном ясной ночью на собственной горе с телескопом.
Есть соблазн представить, что мир научных исследований живет отдельно от простых человеческих забот, что возвышенные устремления, связанные с исследованием небес, дают возможность в погоне за некой чистой научной истиной отстраниться от таких, казалось бы, незначительных проблем, как пол, раса или другие источники личных конфликтов. На самом деле все обстоит с точностью до наоборот. Эти проблемы вовсе не являются незначительными для многих ученых, которые сталкиваются с ними постоянно, и наш долг как ученого сообщества и граждан состоит в том, чтобы совместными усилиями эти проблемы решать. Астрономия издавна знакома с социальными конфликтами и разногласиями.
Говоря о разногласиях в астрономии, проще всего вспомнить об идеологических спорах: Галилей против Церкви, датировка Вселенной против всевозможных религиозных мифов о сотворении мира, сбивчивые аргументы скептиков и сторонников НЛО. По последнему пункту я могу сказать следующее: за пятнадцать лет наблюдений и общения с другими астрономами, которые повидали немало странного и невероятного, я сама ни разу не видела НЛО и не слышала, чтобы кто-то из коллег их видел. Тем не менее даже профессиональных астрономов иногда смущают такие явления, как яркое свечение Венеры, пролетающий спутник или освещенные снизу гуси — как правило, за НЛО принимают что-то из этого.
То, что телескопы рассказывают нам о Вселенной, может кого-то шокировать, некоторых даже оскорблять, а иногда вызывать ожесточенные научные дискуссии (вспомните споры о постоянной Хаббла, статусе Плутона как планеты и другие темы, в которых астрономы могут бесконечно ломать копья). Однако некоторые из самых острых конфликтов в астрономии за последние несколько десятилетий были связаны не с наукой, а с самими обсерваториями.
Начиная с 1980-х годов различные группы, от радикальных защитников окружающей среды до охотников-любителей и представителей племени апачей Сан-Карлос, устраивали протесты и подавали в суд против строительства телескопов на
