Я даже не могу разглядеть свой пресс, — ноет она.
— Твоя майка скроет твой живот. Ты будешь выглядеть невероятно, — говорю ей с полной уверенностью.
— Отлично. Что наденет она? — простонала Линди, наблюдая за тем, как Грейси потягивает чай без кофеина. — Серьезно, Грейс. Какой смысл пить что-то без кофеина?
— Не хочу быть нервной, — Грейс пожимает плечами, как будто это нормально — не любить кофе.
Иногда я удивляюсь, как мы можем быть близнецами.
— На ней будет розовое кружевное бикини с герцогскими бантиками из атласной ленты на бедрах, а также белая мужская майка с логотипом «Королей» с розовыми кристаллами и папиным именем и номером на спине.
Я сажусь чуть прямее, потому что дизайн так совершенен, а еще он идеально подходит Грейс.
— Я все еще думаю, что папа не будет в восторге от этого, — добавляет она, прежде чем отщипнуть самую маленькую шоколадную крошку от моего кекса и положить ее в рот.
— Подожди, пока он увидит, что на тебе нет лифчика, — говорю я, а потом отступаю, когда она пытается меня ударить.
— Ты уже решила, что наденешь, Эви? — Грейси знает, что нет, но, наверное, это то, что получаю за отказ разрешить ей надеть лифчик.
— Еще нет, — отвожу взгляд, понимая, что должна решить это в ближайшее время.
— Часики тикают, Синклер, — Линди потягивает кофе и улыбается, как Безумный Шляпник. — И было бы неплохо знать, что мой муж не единственный, кто будет шлепать по заднице этой ночью.
Грейси издала протяжный вздох.
— Я бы очень хотела, чтобы кто-нибудь отшлепал меня по заднице.
— Я вызываюсь добровольцем, — раздается несносно громкий мужской голос.
Мы все оборачиваемся, чтобы увидеть Мэддокса и их с Линди кузена, Маверика, идущих к нам.
— Извини, — отмахивается Грейс от предложения Мэва. — Мне следовало быть более конкретной. Мне бы очень хотелось найти мужчину, который отшлепал бы меня по заднице.
Мэддокс хмыкает, а улыбка Мэверика становится еще шире.
— Как я и сказал…
— Позвони мне, когда станешь достаточно взрослым, чтобы покупать пиво, Мэв, — Грейси качает головой.
— Не давай ему ложных надежд, Грейс, — встаю и беру свою сумку. — Мне пора. Увидимся завтра в магазине на примерке. Не забудьте.
* * *
Следующие несколько часов занимаюсь последними приготовлениями к выходным, затем подумываю заскочить в квартиру, чтобы сменить одежду, но решаю отказаться от этого. Когда я возвращаюсь к Кроссу вечером, он лежит в любимом месте Джексона, раскачиваясь на гамаке. Глаза у обоих закрыты, а нога Кросса касается земли, чтобы он мог продолжать движение.
— Эй, — шепчу я, не желая будить Джексона. Поправляю его одеяло и провожу пальцами по руке Кросса. — Как ты себя чувствуешь?
Кросс приоткрывает глаз.
— Неплохо. Я сегодня разговаривал с Доком и Бринн. Меня не будет по крайней мере еще неделю.
— Мне жаль, Кросс. Я знаю, что это не то, что ты хотел услышать, — я провожу тыльной стороной пальцев по его лицу. — Могу я принести тебе что-нибудь?
— Ничего, что я не мог бы достать сам.
Его слова мягкие и, вероятно, не предназначены для того, чтобы жалить, но это не останавливает укус.
— Хорошо. Ну, я пойду возьму свою сумку. Я собираюсь вернуться в свою квартиру сегодня вечером после тренировки.
— Ты наконец-то сбегаешь, Эверли?
— Нет. Но я здесь не живу, Кросс. И если тебе не нужна моя помощь, то я просто кто-то, кто греет твою постель, — я целую его в лоб и отступаю назад. — Я не убегаю. Я еду домой.
— Эверли… — простонал он мое имя, и Джекс начал хныкать.
— Я позвоню тебе сегодня вечером после чирлидинга.
Прошло всего несколько дней, но уход чувствуется неправильным.
— Уже уходишь, Блондиночка? Ты только что пришла, — Арес закрывает холодильник и предлагает мне воду.
Я качаю головой.
— У меня сегодня вечером тренировка, а потом я пойду домой.
— Ты дома.
Он ухмыляется, но не я.
— Прости, Арес. Сегодня он весь твой. Это не мой дом. Это не мои дети. А Кросс Уайлдер — не мой муж. Если он не хочет, чтобы я помогала, мне незачем здесь оставаться. Я могу быть не уверена во многих вещах, но я чертовски хорошо знаю, что лучше не вступать в «удобные» отношения. Если он хочет, чтобы я была здесь, то должен использовать свои чертовы слова и сказать мне об этом, а не просто попросить меня уйти, что он и делает уже несколько дней.
— Я предупреждал тебя, что он будет задницей.
— Да. И я не ухожу. Я просто пойду тренироваться и спать в своей кровати. Увидимся позже, Бог Войны.
Если не буду думать об этом слишком много, то, возможно, я действительно поверю своим словам.
Арес ждет, пока Эверли уйдет, и только потом поворачивается и смотрит на меня.
Он видел меня все то время, что она, главным образом, называла меня мудаком.
— На этот раз ты облажался, брат.
— И ты удивляешься, почему я говорю, что ты получил слишком много ударов по голове, — пристегиваю Джекса к его стульчику и высыпаю на поднос несколько снэков, а затем бросаю взгляд на брата. — Блять, ты не поймешь.
— Испытай меня.
— Это была хреновая неделя. Я уже пропустил одну игру. Завтра я пропущу еще одну. Похоже, пропущу первую игру сезона. Я чертовски зол. И каждый раз, когда я открываю рот в разговоре с Эверли, выходит что-то не то. Она хочет ухаживать за мной, а это, блять, последнее, чего я хочу. Она не должна заботиться обо мне. Я должен заботиться о ней. Вот как это работает.
— Чушь собачья.
Беллами заходит на кухню, положив руки на бедра, с таким разъяренным выражением лица, что мне, наверное, стоит испугаться.
— Господи. Ты вообще себя слышишь?
Когда я ничего не говорю, она проходит мимо меня и достает из холодильника еду, которую миссис Эшберн оставила для нас, а затем включает духовку.
— Думаете, мама никогда не заботилась о папе?
Когда мы с Аресом не отвечаем, она издает нечто среднее между криком и стоном, и Джекс смеется над ней.
— Не будь таким же мудаком, как твои папа и дядя, когда вырастешь, Джексон.
— Эй… — начинаю я, и она поднимает руку.
— Просто остановись, Кросс. Ты всю неделю был медведем. Всю. Неделю. А Эверли только и делала, что терпела это. Она помогала с детьми, с тобой, со всем, в чем ты нуждался, а ты был груб. И теперь ты говоришь, что это потому, что твое эго уязвлено. Повзрослей.
— Мое эго? Какого черта, Беллами?
Она ставит
