Хэвен
— Ты хорошо стреляешь Ван? — Спросил Док, словно хотел меня обидеть. Журчание воды, пение птиц. Жизнь в «Оазисе» будто замерла в моменте, застыла в янтаре.
— Неплохо.
— Тут, тут и тут. — Док нарисовал на салфетке фигуру человечка, затем три точки на теле. Эти же места показал на себе. — Попади сюда и будет очень эффектно. Только уведи ее быстрее, пока я не истек кровью.
Я сглотнул. С пивом на сегодня все. Нужен трезвый взгляд. Ювелирная работа.
Когда официант в «Оазисе» передал мне записку, в ней острым рваным подчерком Дока было написано: «Никуда не уходи, скоро буду». И не обманул. Нагрянул через пинту.
— Глок девчонки. — Док под прикрытием столешницы протянул мне черный непрозрачный пакет, и я поспешно спрятал его в нагрудную сумку. — Вытащи на входе, чтобы не вызвать подозрений. Дверь я оставлю открытой. Легенда такая — ты привел мальчишку, услышал шум, влетел и спас.
Я покосился на слепого парня.
— Куда я дену балласт?
— Временно заберет сосед, я договорился. — На секунду я представил соседа Дока, такого же безумного ученого и поежился. Да уж, везет парню на опекунов. То Лилия, то… — Сосредоточься, Ван. Сделай все, чтобы он тебе поверил! Все!
И я делал. Правда делал. Все, как договорились.
— Мне нужно время для исследований. Одно дело из мертвого в живого и совсем другое — из живого… ну хотя бы в мертвого. — Док поморщился, залпом глотнул прозрачную жидкость из бокала. Редкий случай, когда он решил мне что-то объяснить заранее. Хотя… «Заранее» не совсем верно. Сколько Акутора уже в ее теле? Неделю? И только сейчас Док решил поделиться проблемой! Как подумаю об этом — хочется убивать. Нервно сжимаю и разжимаю кулаки. Ох, как чешутся. — Я не могу держать ее на парентеральном питании вечно. Это вредно, сам понимаешь. А для исследований нужно время. Надо провести несколько экспериментов. Я не имею права рисковать, когда дело касается… ее.
Киваю. Одно неверное движение, и с девушкой что-то может случиться. Даже думать об этом невыносимо!
Ну, почему Акутора⁈ Почему он, а не нежная, наивная, маленькая Рут Стоун? Да кто угодно, только не этот… Я беспомощно хлопнул ладонью по столешнице.
— Брось, Ван. Все будет хорошо. Доверься мне. — Док снова включил внушение. Я помотал головой из стороны в сторону, то ли прогоняя вкрадчивый голос, то ли выражая несогласие.
— Ты там… побыстрее только… — Стиснул зубы, вспоминая умное словечко. — Без этого-самого, без научных изысканий, вот.
Ван Хэвен
Смена цвета сигнальных огней — это очень хороший знак. Значит, Док довел до конца свои эксперименты. Значит, конец миссии близок.
Я вернулся в клуб, насвистывая незамысловатую мелодию и даже улыбаясь. Плюхнулся на диванчик в приватном зале рядом с девушкой, хлебнул пива и бесцеремонно развалился, даже закинул руку на спинку.
Акутора покосился настороженно, но ничего не сказал. В мое отсутствие он потягивал коктейль и любовался танцем Черной вдовы. Идеальное тело. Я тоже засмотрелся на резкие ломанные движения черной стриптизерши. Хороша, чертовка.
А затем к нашему столику осторожно приблизился парень с букетом в руках. Куда только смотрит охрана? Я напрягся, оценивая внешний вид курьера: экипировку на руках и ногах, шлем под мышкой, проколотые пирсингом уши, стоптанные старые кеды, отсутствие оружия.
— Для прекрасной девушки с красной серьгой.
Перехватил букет, быстро проверил на предмет чего-лишнего и выдернул из цветов карточку. Махнул парнишке, чтобы проваливал, бросил Акуторе букет — у него же нет аллергии, да? И щелкнул зажигалкой.
— Э-э, Ван! — Девушка растеряно смотрела, как по мере нагревания на карточке поверх стандартных букв пожелания хорошего настроения появляется другая надпись, написанная резким острым подчерком Дока.
«Спрячь ее! Срочно!».
Вот это повороты. Вот это новости. И что прикажете делать?
[1] Мо (от «more») — большой, Ли (от «little») — маленький, Ван (от «one») — один
026 Глава четвертая
Ван Хэвен
Детективом, ведущим дело, оказалась чернокожая немолодая женщина. Она пришла в комнату допросов где-то через час. К тому времени считалось, что я достаточно «промариновался» в неведении.
Поставила на стол передо мной бумажный стаканчик растворимого кофе — максимальный знак внимания, на который я даже не рассчитывал, — а перед собой массивную коробку. Не удивлюсь, если она пуста, а на дне лежит одинокая записка, что-то вроде: «Делаем вид, что у нас есть улики, чтобы подозреваемый раскололся сам».
Впрочем, пить и впрямь хотелось, а еще больше курить, но кто же мне разрешит?
Женщина открыла коробку. Не пустая, надо же. Достала снимок.
— Вы знали этого человека? — С фотокарточки, пожелтевшей то ли от старости, то ли от хранения на солнце, на меня смотрел помолодевший Док. Его уже тогда лысую черепушку, бесцветное лицо и отстраненную вежливую улыбку трудно с кем-то перепутать.
— Да. А что, собственно, происходит?
Собеседница не спешила объяснять детали.
— Какого рода отношения вас связывали? — Как и раньше, в прошедшем времени. Я поерзал беспокойно.
— Дружеские. Нет. Приятельские. Иногда пересекались, выпивали вместе, а что? В гости не приглашал. — Говорю абсолютную правду.
Сейчас я прекрасно осознавал, что параметры тела: температура, пульс, давление, ширина зрачков — все до единого считываются, а результаты анализируются как искусственным интеллектом, так и живыми сотрудниками где-то за пределами допросной. И живой человек, и бездушная машина следили за моей речью, скоростью ответов, реакцией на вопросы. Обмануть систему сложно. Но там, где откровенная ложь не поможет, в игру вступают недомолвки и двусмысленные фразы. Их искусственный интеллект, слава богу, еще не научился щелкать как орешки.
Детектив отложила снимок на край стола и вытащила из коробки следующий предмет. Им оказался крупный пакет для улик. Я с удивлением воззрился на игрушечную панду.
— Эта вещь вам знакома?
— Да. Это игрушка, которую я купил и подарил мелкому… как там его зовут? — ребенку Черной… чернокожей стриптизерши. — Я покосился на детектива. Воспримет ли она оговорку как вызов?
Мне вдруг подумалось, что при всем моем незавидном положении — конвой, наручники, — против меня еще и выставили тяжелую артиллерию следственного аппарата. Чернокожая женщина, особенно если она еще и не мужчин предпочитает, словно специально создана для того, чтобы обвинить меня во всяком и посадить на веки вечные.
— С какой целью?
— Что? А, подарил-то? — Возвращаюсь к разговору, из которого успел выпасть. — Просто так. — Да, давай из меня еще и педофила сделай! — С ним все в порядке, я надеюсь?
— У нас есть сведения, что игрушка сперва побывала в руках этой девушки. — Игнорирует мой вопрос. Выкладывает на стол еще одно фото из коробки: размытое, нечеткое. С одной из камер, судя по всему. Но я все
