сложившись пополам, умирала со смеху.
— Как ты это сделал?
— Да я в психушке постоянно блевал. Мне теперь спровоцировать рефлекс, как два пальца об асфальт.
— Ты бы видел их лица!
— Да видел. Я краем глаза поглядывал.
— Я бы тебя поцеловала за такой подвиг, — отыгралась внезапностью Маша, — но ты блевун.
Кирилл покривлялся в ответ. Затем они, смеясь, направились в дом. Вечеринка была в самом разгаре. Гости разбились на кучки. Уже без пафоса и манерности в лицах они позволили себе расслабиться.
Инди стояла с какой-то крошечной девочкой, которая настырно наседала не нее со своим разговором. Маша с Кириллом подошли ближе.
— И вот я прилетаю в Милан… Зай, непередаваемая красота… Архитектура, менталитет, экология, толерантность… Мне с моей девушкой нигде так не было комфортно и уютно, как в этом замечательном городе… Я открыла для себя самый вкусный веганский ресторан на свете… Мы объелись досыта, духовно насытились культурой, зарядились обоймой положительных эмоций…
Инди с присущей ей нежностью поглаживала руку малютки и строила наивный детский взгляд.
— Несомненно всем здравомыслящим людям надо переезжать в Европу… Именно людям, ибо все, кто поддерживает решения и действия наших политиков — обманутое деградирующее быдло… Страна гниет изнутри… Мне невыносимо больно за свою Родину…
Кирилл с Машей, устав от нудной вычурной речи, незаметно отдалились чуть в сторону и погрузились в музыку. Через некоторое время Инди избавилась от надоедливой девчонки и сама подошла к парочке, потирая аккуратный нос.
— Ну что, дорогие, не наскучил вам подобный контингент? — в последний раз девушка выглядела охмелевшей, но сейчас вновь возбуждённой и трезвой.
— Очень разношерстная публика, — заявила Маша, — может посоревноваться даже с психиатрической.
Инди засмеялась.
— Так и эти тоже все психологически нездоровые, — рассуждала с энтузиазмом она, — они ведь в жизни имеют всё в достатке. Им не надо думать, как достать еду, найти работу, заработать на квартиру… В своей пресыщенности находят себе психологические отклонения, спорят о нравственном положении общества, вступают в секты, примыкают к различным субкультурам, отстаивают бесплодные идеи псевдо-благородных организаций…
— Но ведь это хорошо, — пританцовывая заметила Маша, — лучше, чем если бы они тупо грабили и убивали…
Нанюханная хозяйка приняла с горящими глазами вызов:
— Девочка моя, они же это делают не искренне, а ради позерства, — несмотря на спор, она продолжала ласково соприкасаться с телом собеседника, — у них всё основывается на эгоцентризме. Каждый из них перегрыз бы друг другу глотку, окажись они вне зоны комфорта. Кстати, хотите разнюхаться?
Маша с Кириллом отрицательно закачали головами и, продолжая слушать изречения подруги, добавили в стаканы ещё напитка.
— Наше поколение ведь совсем не способно чувствовать и сопереживать. Наш организм так привык к переизбытку информации и доступности прихотей, что перестал на окружающие события выделять гормоны и нервные импульсы. Мы внутри абсолютно пусты. Всё, что мы можем делать, это наращивать слоями внешнюю красивую обёртку, которую хотим выгодно продать и преподнести. Под обёрткой — никакого содержания. Но оно никому и не нужно больше. Сейчас музыка о себе, рекламы о себе, разговоры о себе, социальные сети о себе. Нам надоело всё, кроме себя. Больше нет потребности в разделении чувств с другим. Это тупиковый атавизм. Отныне мы равнодушны друг к другу. Если мы что-то в жизни находим — это только для того, чтобы обрести всеми желанную драгоценность, попользоваться ей, а затем продать. Всё: вещи, имущество, знакомства, любовные связи, знания — для потребления и выставления себя в лучшем и прибыльном свете. Эгоцентризм диктует каждое наше решение и действие. Мы — представители того поколения, которому не нужно это больше скрывать. Мы — рыночные люди, которые отказались от идеологии семьи, морального саморазвития и религиозных убеждений. Нам нужно накопление и потребление, чтобы заполнить пустоту и выработать иллюзию вечной, неразрушимой субстанции.
Маша с Кириллом с превеликим интересом выслушивали абсолютно независимую точку зрения яркого олицетворения успешного и рассудительного человека.
— Мы честны в своих порочных и меркантильных намерениях. Мы не прикрываемся маской святости, чтобы потом, после неизбежного совершения греха, искупать вину. Мы достигаем вершин благодаря тому, что не способны привязаться ни к кому из людей, независимы от их мнений и чувств. Они нам интересны, пока с них можно что-то взять. Каждый здесь при желании может сорвать огромный куш, исходя из своих приоритетов и навыков потребления. Мы признаем, что мы легкомысленно относимся к жизни, инфантильны и незрелы в целях. Мы боимся смерти, потому что боимся, что исчезнет наш облик, статус, накопленный ассортимент имущества. Мы подвластны искусственному воспроизведению чувств и эмоций через наркотики и алкоголь. У нас атрофированный чувственный спектр, но благодаря этому, мы и стали хозяевами жизни.
— В чем же тогда смысл самого существования? — спросил Кирилл.
Инди расплылась в улыбке и руками обвела танцплощадку, где пили алкоголь, нюхали порошок со стеклянного стола, лапали и раздевали незнакомые и ранее недоступные тела, целовались, облизывали шею и пропадали в ванной.
Винт, довольный ходом мероприятия, подошёл сзади к своей жене и обнял её за талию. Его конечности вновь донимали подергивания. Раскрепощённая девушка нежно прикусила за щеку парня.
— Дорогой, — обратилась она к нему, — в чем смысл жизни?
Винт ухмыльнулся и шмыгнул носом.
— В удовлетворении низменных потребностей! Как у Маркиза де Сада, Хью Хефнера, Кани Веста и Паши Техника, мать их! Именно низменные влечения правят человеком, всё остальное — отходы замороченного мышления, слабости и невежества!
С уст Винта подтверждение умозаключения жены прозвучало как тост. Она его сладко поцеловала в губы. Маша с Кириллом улыбнулись и подняли бокалы.
— За удовольствие! — воскликнула Инди и ударила своей бутылкой пива о коктейли ребят.
— Смотри, милая, какие девочки пришли, — обратил её внимание Винт в сторону входной двери. — Пора поработать.
Инди подмигнула хищным взглядом.
— Пора на охоту! Работает лучший сутенёр дикого Запада!
Хозяева направились встречать новых гостей, а Кирилл с Машей продолжили танцевать, не обращая внимания на разыгранный бестиарий.
— Что думаешь по поводу сказанного? — поинтересовалась мнением Маша.
— Звучало очень правдоподобно.
— Ты думаешь, мы тоже такие?
Кирилл в первый раз увидел на лице девушки беспокойство и лёгкое волнение, к которым привело наивное доверие.
— Нет, — категорично успокоил с доброй улыбкой Кирилл, — Те, кто не может чувствовать, не попадают в психушку.
Маша с мысленной благодарностью посмотрела на парня и, вскинув руки в воздух, продолжила кружиться в танце. Они уединились в углу от всех остальных. До них больше не доходили чужие разговоры, звон бокалов и чавканье пересохших ртов. Им нравилась музыка и общее настроение тусовки.
Но в какой-то момент Маша замерла. Кирилл открыл глаза
