Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
средний балл – четыре, – говорит она приглушенным тоном, будто Сэм не хотелось бы услышать такое о себе.
– Йа? – удивляется Рейзл, как-то слишком сильно удивляется, и Сэм ей подмигивает.
– Держись меня и тоже сможешь получать пятерки, не занимаясь.
– Мне надо заниматься. Просто так мне пятерки никто не поставит.
– Будешь больше веселиться – будешь получать больше пятерок, – не соглашается Сэм.
Сэм берет прядь волос – с длинной стороны, невыбритой стороны, – и пожевывает кончик. Это неосознанное действие удивляет Рейзл – она сама так делала и часто видела, как так делают другие хасидки. Но Сэм – никогда.
– Ну правда. Ты слишком умная, чтобы получать двойки. Что у тебя происходит?
В особом освещении глаза Сэм выглядят скорее зелеными, чем карими. Густые черные ресницы и черная подводка подчеркивают цвет радужки. Редкое зрелище: в глазах Сэм нет осуждения, но есть любопытство, даже доброта.
Рейзл прикидывает, что будет, если сказать правду. Рассказать о том, в чем она никогда не сможет признаться ни мами, ни кому-то еще из родственников. Доктор Подгорец знает, что она смотрит порно, но не знает, как страдает ее учеба. Сэм знает про учебу, но не знает про порно. Можно ли сказать Сэм? Может ли Сэм стать единственным человеком, знающим ее с обеих сторон?
Идея признаться ей кажется очень соблазнительной. Уж Сэм-то наверняка видела все, что можно найти в интернете. Но Рейзл не может произнести слова вслух.
– Вообще, что такого в одной двойке? Все хоть раз в жизни получают двойку.
Возможно, это правда. Сама Рейзл уж точно больше не исключение из правила, так что ей нечего возразить Сэм.
– А два раза? – мрачно говорит Рейзл.
– Где у тебя еще двойки? Да и вообще, ты не знаешь, что случится дальше! Просто зубри. Зубри, зубри, зубри…
– Со статистикой не получится. Слишком сложно.
– Статистика? Там студентов двести на потоке, да? Не парься, Рэй-Рэй. Я все за тебя напишу. Я там получила пятерку и тебе организую.
Списать?
– Найн! – Рейзл настолько обескуражена, что слово вырывается на идише.
– Не изображай невинность, Рейзл. Ты знаешь, как тут дела делаются. Ты сама все видела.
Это правда. Рейзл видела, как студенты на больших и серьезных экзаменах показывают карточки других студентов и занимают их места.
А еще Рейзл видела, как их на этом ловили.
– Нет, – настаивает она. – Нас исключат!
Сэм кладет руку на спину Рейзл.
– Зайка, успокойся. Чего ты так разволновалась? Дыши, все нормально. Никто никого не исключит.
Это правда. Успокоительная тяжесть руки проникает сквозь жилетку и переходит к позвоночнику, грудь наполняется воздухом будто навстречу руке Сэм. Она медленно выдыхает, надеясь, что рука Сэм на ней задержится. Сэм никогда не была к ней так добра, даже когда помогала примерять джинсы. Она ждала этого, ждала подтверждения их дружбы. И вот оно. Сэм пойдет на это, чтобы помочь Рейзл, чтобы освободить ее от пытки подготовки к экзамену, который она ни за что не сдаст, чтобы освободить ее от очередной двойки. Это дружба, это любовь. Это все, на что Рейзл так надеялась всю жизнь. Но она должна отказаться. Так нельзя. Она не может принять этот пугающий подарок.
– Никто ничего не узнает, правда. Все будет хорошо. – Сэм похлопывает ее по спине, один раз, два раза. Рейзл чувствует тепло и нежность ее пальцев, чувствует, что может принять ее предложение, может сказать «да».
Сэм отстраняется от Рейзл и убирает руку.
– Все будет хорошо, – повторяет она. – Честное слово. Все списывают.
Рейзл качает головой.
– Все – нет. Ты – нет.
Ей почти что больно отказывать Сэм. Ей хочется, чтобы между ними была эта связь. Чтобы их связывало это бесчестие.
– Мы не можем.
– Тебе и не нужно ничего делать, – говорит Сэм. – Я все сделаю сама. Я хочу это сделать.
Рейзл молчит.
– Ну как хочешь, – Сэм пожимает плечами. – Ну, получишь двойку, я не помру.
Она запихивает трубочку в диетическую колу, агрессивно тыкая оставшийся на дне лед. Доброта моментально улетучивается из ее глаз, черные врата закрываются.
Глаза к горам
Завтра экзамен по статистике. Он должен пройти легко, как сказала Сэм. Рейзл слишком умная, чтобы его не сдать, но шмуц еще умнее. Рейзл чувствует себя потерянной. У нее не получается заниматься, не получается усваивать информацию. Слова и даже цифры на странице учебника куда-то уплывают от нее.
Рейзл закрывает три окна с заметками и учебниками и открывает порно. Но она слишком устала – глаза слезятся, голова болит, – так что она закрывает и его. Закрывает ноутбук, закрывает учебник. В своем темном отчаянии она слышит Теилим, псалмы, в которых нет места математике. Эса эйнай эль э-арим… «Возвожу очи мои к горам, откуда придет помощь моя?»
Она откидывается назад, разминает шею, выглядывает из окна комнаты зейде, ставшей теперь ее собственной. Она убрала его одежду из шкафа и комода и заменила своей. Но смена комнаты приносит лишь другой воздух из окна и другой вид: желтые кирпичи другой стены, на которую это окно выходит. Никаких гор и никакой помощи.
«Мне помогает а-Шем, – допевает Рейзл. – Создатель неба и земли, небес и почвы».
За псалмом следует громкая, постыдная отрыжка. Напоминание о ланче, рефлюкс от чизбургера с беконом. Рейзл краснеет, хотя она одна и никто не слышал ее отрыжки, и быстро выключает свет. Она ложится на кровать, слишком уставшая, чтобы раздеваться. Закрыв глаза, Рейзл мысленно продолжает напевать псалом. Какому а-Шему она молится после того, как пошла Ему наперекор? А-Шему известно и про бекон, и про порно, и про джинсы. А-Шем сотворил и бекон, и порно, и штаны. А она молится, совершает мини-искуплене, будто принимает противоядие. Как девочка, которую она знала в школе, которая, «садясь на диету», закусывала чизкейк головкой брокколи.
Псалом приносит если не прощение, то облегчение. Она повторяет: «Я поднимаю глаза, я поднимаю глаза, я поднимаю глаза». Поток слов, мягко вытекающий из ее головы, – своеобразный стоп-сигнал для всех остальных мыслей, песенка, которую не нужно вспоминать. Бормотание слов как транспорт. Путь, выложенный из ее мыслей.
Псалом – крик сердца.
А-Шем ее слушает. А-Шем на нее смотрит. Пусть а-Шем знает, что будет дальше, он все равно смотрит. Она обнажена перед а-Шемом, ее одежда ничего не значит. Ее мыслям не укрыться от него в тени черепа. А раз а-Шем уже все знает, чего ей стыдиться?
«Я поднимаю глаза, я поднимаю глаза» – в момент чтения псалма а-Шем все еще ее любит. Вне зависимости от ее возможности
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
