том, что его сын оказался казнокрадом, да ещё и пытался устроить убийство советника короля? Наверняка он подумал, что Антуан покрыл его имя позором и помчался к Жоану, надеясь смягчить его гнев, загладить вину отпрыска и избежать огласки его поступков, которые могли тёмным пятном лечь на честь всех членов семьи, ведь кроме старшего, у старика ещё три сына и две дочери, одна из которых пока не замужем. И если взглянуть с этой стороны, то вряд ли он, как человек, известный своим благородством, затаил бы обиду на того, кто, выполняя свой долг перед Сен-Марко, разоблачил его сына в глазах короля.
Размышляя так, он подъехал к изящным кованым воротам Шато-Блуа, которые немедленно распахнулись перед ним. Едва он приблизился к ступеням замка, навстречу ему устремились конюх в зелёной куртке, чтоб взять под уздцы его коня, и золотоволосый маленький паж в розовом камзольчике и берете с пером. Мальчик проводил его по длинным анфиладам комнат и, когда они оказались на вершине лестницы, ведущей в сад, поклонился и ушёл.
Марк спустился по ступеням, осматриваясь по сторонам. Аромат цветов, который доносил до него ветер, нежный шелест листвы и громкий пересвист птиц вызвали в нём ощущение безмятежного покоя. Ни слуг, ни придворных он не увидел и, спустившись, пошёл по аллее к круглому пруду, вспоминая, как когда-то сотни раз проходил этот путь рядом с Арманом, своим другом, покровителем и королём. Перед его мысленным взором снова возник высокий плечистый человек с волосами редкостного золотого оттенка и синими смеющимися глазами на красивом смуглом лице. Он невольно вздохнул, а потом увидел возле каменной беседки, где любил сидеть с книгой Арман, другого короля. Издалека Жоан был похож на своего кузена, разве что волосы его были темнее, да его осанке пока не хватало той горделивой уверенности, которая появилась у Армана через несколько лет правления. Да и оруженосец, стоявший рядом с ним, был моложе, чем Марк в то время.
Этот мальчик заинтересовал его, он был совсем юн, но что-то в его резких чертах показалось ему смутно знакомым.
— Марк! — увидев его Жоан, махнул рукой. — Наконец-то, я давно тебя жду!
Вид у него был веселый и беспечный, как раз под стать его возрасту. Он взял что-то с блюда, которое держал оруженосец, и бросил в воду.
Подойдя, Марк поклонился.
— Я прошу прощения, государь, что заставил вас ждать… — начал он, но король отмахнулся.
— Прекрати! Здесь никого нет, и ты можешь не ломать комедию! Или ты больше не мой Марк, и я должен вслед за другими, соблюдая этикет, называть своего дорогого друга: «господин барон»? Иди сюда! Это тебя порадует!
Марк подошёл и посмотрел в воду, куда ему указывал Жоан. Там в зеленоватой прозрачной воде медленно скользили золотые отблески. Не веря своим глазам, он вглядывался туда, где, лениво шевеля алыми плавниками, плавали большие королевские карпы. Время от времени они поднимались к поверхности, чтоб собрать круглыми ртами крошки, которые бросал им король, и вглядывались в небо задумчивыми чёрными глазами. В этот миг их драгоценные головы отражали рассеянный солнечный свет, как зеркала, а потом они снова уходили на глубину, откуда таинственно мерцали пёстрой чешуёй.
— Арман любил их, — тихо произнёс Жоан. — Но отцу не было до них дела, и вскоре после смерти кузена пруд опустел. Я так хотел снова увидеть их здесь! Сенешаль сбился с ног, разыскивая их по всему свету, и всё-таки сделал невозможное. Золотые королевские карпы снова плавают под сенью мраморных беседок! Элеонора едва не расплакалась, увидев их. У меня у самого слёзы навернулись на глаза, — он снова взял из чаши горсть крошек и кинул в воду. — Как ты съездил в Ричмонд? Доволен ли ты своим феодом?
— Я и представить себе не мог, что замок так велик и находится в превосходном состоянии, а земли обширны и плодородны. Вы очень щедры, мой король.
— Ричмонд для тебя подобрал Арман, я лишь исполнил его волю. Так или иначе, мне кажется, я иду его дорогой, во многом повторяя его поступки. Дай бог, чтоб это привело к такому же величию. И, кстати, ты помнишь, кто был его оруженосцем до тебя?
— Конечно! Тристан де Морен!
— Наш дорогой Тристан, которого мы потеряли, — кивнул Жоан и посмотрел на своего оруженосца.
И только сейчас Марк понял, кого напомнил ему юноша, который с радостью и обожанием смотрел на него.
— Жан? — повернулся к нему Марк. — Жан де Морен? Боги! Как ты вырос!
Тот рассмеялся.
— Я так рад видеть вас, дядюшка! Всё думал, узнаете ли вы меня? Его величество был столь добр, что взял меня к себе оруженосцем, как когда-то король Арман взял моего отца.
— Это хорошая традиция, мой мальчик, — улыбнулся Марк, положив руку ему на плечо. — Я, к сожалению, не смог навестить вас после возвращения с войны и выразить свою скорбь по твоему отцу. Но теперь мы будем видеться часто, и я рад этому.
— Вот и отлично, — кивнул король. — Иди, Жан. Тебе пора к твоим учителям, а мне нужно поговорить с бароном наедине.
Оруженосец поклонился и ушёл, а Жоан взглянул на Марка с улыбкой и указал ему на ступени беседки.
— Сядь туда, где ты сидел, когда вы с Арманом любовались карпами и болтали о всяких пустяках.
Марк повиновался, а Жоан тут же устроился чуть позади и, обняв его, опустил голову на его плечо.
— Мне не хватало этого, Марк, — почти шёпотом признался он. — У меня теперь много друзей, но ты и Айолин — только вы двое остаётесь для меня друзьями детства, которым я могу доверить все свои секреты и сомнения.
— Что-то случилось? — тихо спросил Марк, следя за движением золотых теней в глубинах пруда.
— Не сердись на меня, мой друг, — немного жалобно произнёс Жоан. — Я знаю, как ты старался вывести на чистую воду Антуана де Гобера, но я не смогу осудить его за все эти преступления.
— Вряд ли я вправе сердиться на вас, мой господин.
— Я сам сержусь на себя, Марк! Я готов был отправить Леонарда Дэвре на эшафот, но когда дело коснулось де Гобера… Ты знаешь, он уже даже не родственник мне! Кузина Генриетта испросила у меня разрешение на развод, и леди Евлалия поддержала её прошение. Я согласился. Я отнял у него титул и кавалерство, дарованные ему моим отцом, и дом, полученный в качестве приданого за женой, но больше я ничего не смог сделать. Ко мне явился его отец, и умолял избавить его сына от
