шатен среднего роста. Высокий длинноволосый брюнет слегка надменного вида. Обладатель пышных рыжих кудрей в легкомысленном свитере в звездочках. И, наконец, еще один брюнет, но словно противоположный первому — закрытый, собранный, даже какой-то стеснительный. Они в ответ разглядывают нас. Без особого восторга представляю свою команду.
Настороженные взгляды скрещиваются, как клинки. Молчание затягивается, становится напряженным. Мне кажется, достаточно крошечного импульса, и мы кинемся друг на друга. Еще мгновение и…
— Апчхи! Извините, — Эрика ищет в кармане платок, лукаво поглядывая на ребят из команды соперников. — У вас чудесный остров, но, кажется, меня с непривычки продуло.
— Позвольте? — длинноволосы брюнет по имени Лео протягивает ей белоснежный и накрахмаленный платок с монограммой. — Оставьте себе, — отмахивается он на попытку девушки вернуть изрядно подпорченный кусочек ткани.
— Какого света тут происходит? — спрашивает высокий, очень мускулистый парень, подходя к нам. — Контакты с врагом?
— Мы не враги, — спокойно отвечает Райвен, — а соперники.
— Вы разрушили Ночную свирель! И хотели осушить Фонтан надежды, но руки коротки, — парень бросает слова как камни. И лицо у него такое при этом, будто он жалеет, что это не камни.
— Вы сами разрушили Вдох, — резко отвечает ему Тейт. — Я видел его.
— И духи неспокойны, — добавляет Лиам.
— Вы заявились сюда и будете еще нас обвинять?
Незнакомец подходит к Тейту, тот вскакивает, но не успевает. Все-таки он в менее выгодной позиции, сидя на стуле. Но кулак громилы врезается в щит, выставленный Джин.
— Может, будешь задирать равных, детка? — спрашивает она, выдавливая атакующего за пределы нашего стола. — Или боишься, что тебе девчонка наподдаст?
— Свет и тьма, я влюбился, — слышится из-за спины здоровяка восторженный голос.
Парень с гривой рыжих волос протискивается вперед, протягивая Джин подхваченную из букета на столе розу.
— Куинн Меллар младший, но для вас просто Джун, — представляется он.
Мы с девчонками переглядываемся, ожидая развязки. Джин насуплено смотрит на розу, потом на милашку Джуна и, наконец, берет цветок и небрежно сует в карман.
— Джин, — кивает она.
Продолжать драку после такого романтического момента глупо, поэтому волнение затихает само по себе. Мы заканчиваем завтрак и, прихватив фрукты и сандвичи на перекус, идем к себе в комнату. Сегодня вечером нам представят поле для тренировки и знакомства с местными условиями. А завтра уже игра.
Диана обнимает меня, провожая до самого крыла. Так странно, я всегда считала ее легкомысленной и поверхностной, а, выходит, в такой ситуации на моей стороне оказалась именно она.
— Перед тренировкой у меня будет свободное время, хочешь поболтаем?
— С удовольствием, жаль, погода сейчас не очень. Но у нас есть прекрасная витражная оранжерея, думаю, там нам будет хорошо. Я зайду за тобой после обеда?
— Действительно, отличная, так и сделаем, — соглашаюсь я, еще раз обнимаю подругу и иду в нашу гостиную. Райвен просил всех собраться, чтобы обсудить тактику и стратегию будущей игры. Но сначала хочу зайти в комнату проведать Ори. Когда прохожу мимо дверей Джин, она как раз выходит, и я успеваю увидеть осторожно расправленную и бережно поставленную в вазу розу. Делаю вид, что ничего не заметила, но не могу не улыбаться, хотя бы мысленно. Было бы здорово, если бы Джин чуть расслабилась. Впрочем, это всем не повредит.
Ори, пока меня не было, успела раскидать по комнате весь субстрат, который я взяла для нее. Что смогла я, конечно, собрала, но, похоже, что теперь придется эту хулиганку носить с собой.
— Все, бандитка, притворись, что ты приличный цветочек, украшение семьи, сиди себе и радуй меня, — нашептываю я фамильяру, устраивая ее в прическе, и вдруг болезненно остро осознаю, что повторяю за мамой, то, что она говорила мне. Сколько раз в жизни я повторяла чужие слова, даже не понимая это? Сколько раз я говорила их себе? Меня заполняет ощущение тягучей тревоги. Она не принимает конкретных очертаний, но не дает ничего нормально делать. Даже нормально думать не получается, все время ощущение, что кто-то заглядывает мне через плечо. Так и выхожу к остальным.
Гостиная, еще пару часов назад такая благостная и шикарная, теперь напоминает пикник у реки. С разных комнат стащены диваны и кресла, и собраны кругом, чтобы можно было удобно общаться. Сверху для комфорта навалены подушки и пледы, а посередине на небольшом столике фрукты и сэндвичи.
— Звездочка, я тебе забил местечко, — говорит Тейт, приподнимая край пледа.
Устраиваюсь у него под боком, но мои мысли и чувства все еще окутаны тревогой. Ни объятия Тейта, ни стратегически раскладки Райвена оказываются не в силах ее побороть.
— Тьма, Лия, ты можешь быть более собранной? Я третий раз тебе повторяю, — раздраженно говорит он.
— Не могу, — честно отвечаю я, — меня преследует какое-то непонятное беспокойство. Я не могу ни на чем сосредоточиться.
— Как же это некстати.
Райвен говорит с такой досадой, даже кривится. И тревога собирается в одну холодную каплю в груди. Мне уже не беспокойно, мне просто никак. Бывает человек боится оказаться плохим, переживает из-за этого, нервничает. А бывает, он давно понял, смирился, принял и точно знает, что плохой. И как ни странно, это приносит спокойствие, ведь самое плохое уже случилось. И через эту уверенность не пробиться.
— Ой да ладно, опять у тебя глаза побитой собаки, — недовольно тянет Мика, — соберись уже. Сколько можно с собой цацкаться? Ты понимаешь, что на кону? Двадцать пять лет жизни империи, поколение вырастет. Это наше будущее решится завтра, наше. А ты все ноешь, как сопливая девчонка, которую мама поругала. Ты темная. Ты сама себе хозяйка. А если ты не способна справиться со своими соплями, так лучше сразу отправляйся обратно, а мы поставим проводником Райвена.
Мне ужасно хочется сказать «да, так будет лучше» и уйти плакать куда-нибудь в угол. И пусть они пожалеют. Но, тьма нас всех возьми, я понимаю, что Мика права. Надавать бы самой себе оплеух. Изо всех сил растираю ладони, щеки, уши, чтобы кровь побежала быстрее и прогнала вялость.
— Ты права, маленький комочек ненависти, — киваю я, сжав зубы.
Остаток совещания я стараюсь сохранять в себе спортивную злость, изо всех сил участвую в обсуждении, что-то предлагаю и отстаиваю. Но чем дальше, тем больше у меня возникает ощущение, что настоящая я, просто спряталась где-то глубоко внутри, а на смену ей пришел какой-то энергичный и деловой, но совершенно чужой человек.
На пикник с Дианой решаю не идти, отправляю письмо с извинениями по местной почте. Лучше я просто приму душ и высплюсь. Но, когда выхожу из ванны, вижу сидящего на кровати Тейта.
— Поговорим? — предлагает он. —
