Между тем возбуждение в зале достигло апогея, запахло духамии пачулями, женщины пришли в неистовство, мужчины ревели в экстазе. Инга обнялаТамзин за талию и увлекла в какой-то темный проход. Вскоре они очутились навинтовой лестнице и поднялись в комнату, освещенную холодным лунным светом,проникающим в окно.
— Я не могла спокойно смотреть, как Алекс используеттвой темперамент в своих эгоистических интересах. Он кончил, мерзавец, а каковотеперь тебе? Бедняжка, позволь мне тебя утешить! — промурлыкала Инга ивключила ночник.
Поводя бедрами, она достала из красного лакированногошкафчика ларец и поставила его на столик. Тамзин подошла к нему, чтобызаглянуть внутрь, и спросила:
— С кем тебе больше нравится развлекаться — с мужчинамиили с женщинами?
— Откровенно говоря, я никому не могу отдатьпредпочтение. У женщин свои прелести, у мужчин — свои. Мне нравится ласкатьстройные женские тела, проникать в их тайные пещеры, сосать груди и клитор. Ноя обожаю и мужские сильные тела, их странные инструменты, способные принестинам, женщинам, столько радости. Здесь у меня есть все необходимое дляразвлечения. Взгляни!
— Боже мой, какая прелесть! — воскликнула Тамзин,откинув инкрустированную крышку ларца.
На шелковой подушечке лежали вибраторы разных форм, цветов иразмеров.
— С такими игрушками можно обойтись и безмужчины, — сказала Инга. — Между прочим, придумали их давным-давно,много столетий тому назад. Они всегда были у женщины под рукой и скрашивали ееодиночество.
Тамзин сама частенько пользовалась подобнымиприспособлениями. А теперь они были ей необходимы — разгоряченное ласкамиАлекса, но не удовлетворенное им тело взывало о внимании. В промежностихлюпало, влагалище требовало наполнения чем-то твердым. Инга предложила ейвоспользоваться резиновым фаллосом с насечкой и огромной головкой. Но Тамзинпредпочла ему вибратор со специальной насадкой для возбуждения клитора.
Сжав прибор в кулаке, она улеглась на обитый плюшем диванчикжелтого цвета. Инга села рядом и, расстегнув у нее на груди тунику, стала игратьс сосками. Тамзин закусила губу и учащенно задышала. Соски ее отвердели, цветокнаслаждения испускал призывный аромат. Она нажала на кнопку и начала водитьконцом прибора по клитору, закрыв от удовольствия глаза.
Инга не дотрагивалась до нее, а просто наблюдала имастурбировала.
Спальня наполнилась ароматами естественных соков двухпрекрасных женщин. Тихо жужжал вибратор, деловито раздражая головку клитораТамзин, повизгивающей в экстазе. Шумно втягивая чувственными ноздрями воздух,Инга ловко орудовала пальчиками. Тамзин пронзительно вскрикнула и откинулась наподушку, ослепленная головокружительным оргазмом. Инга кончила, слабовзвизгнув, и умолкла, погрузившись в нирвану. Тишину комнатки нарушали толькоотдаленные голоса, доносившиеся из гостиной.
Но вот из мрака возникла какая-то фигура, и Тамзин очутиласьв чьих-то крепких объятиях, уткнувшись лицом в гладкие лацканы фрака.
— Добрый вечер, — пророкотал голое повелителя, имороз пробежал у нее по коже.
— Это вы? Как? Почему? — взволнованно воскликнулаона, не в силах подобрать нужные слова, чтобы выразить охватившие ее эмоции.
— Ты ничего не забыла? — строго спросил они сжалруками ее запястья.
— Добрый вечер, мой господин, — прошептала она,чувствуя, как задергался клитор и сжался задний проход.
— Вот так-то оно лучше! — Он отпустил ее и,оттолкнув, метнулся к двери. Когда она открылась, в комнату ворвались музыка исмех. Яркий свет упал на его лицо — оно по-прежнему было в маске. Тамзиноцепенела. Дверь захлопнулась, и в спальне снова воцарилась тягостная тишина.
— Занятий по гимнастике завтра утром не будет, —сказала Астрид, когда Тамзин собралась покинуть спальню Инги, едва держась наногах после совокуплений с Лансом, еще двумя мужчинами, имен которых она незапомнила, Ингой, Марией и примкнувшим к ним позже Алексом. Участвовал ли воргии кто-то еще, она точно не знала.
— Почему? — спросила она, припадая спиной кдверному косяку и оглядывая поле сексуального сражения. Повсюду валялисьпредметы одежды, в углах продолжали дергаться обнаженные тела — парами или вэкстазе свального греха. Слышались судорожные вздохи, крики, стоны. Пахлоспермой.
— В половине десятого ты должна быть в конюшне, —сказала Астрид, на удивление свежая, несмотря на бурную активность, проявленнуюво время продолжительного группового соития.
Тамзин втянула носом затхлый воздух и покачала головой. Вдушу ее закралось сомнение. Ароматы конюшни ее не вдохновляли. Ей захотелосьпоскорее уйти, выпить чашечку кофе и лечь спать. На то, чтобы принять ванну, унее не осталось сил. Она с трудом добралась до своего номера и рухнула накровать.
— Привет, это я — раздался голос неутомимого Алекса. Онпрошмыгнул в дверь и нырнул под одеяло.
— Я устала, — простонала Тамзин. — И хочуспать.
— Я решил сделать тебе сюрприз, дорогая, и кое в чем покаяться, —прохрипел Алекс, деловито раздвигая ей ноги коленом и стаскивая тунику черезголову.
— О чем ты говоришь? Не понимаю, — прижимаясь кнему, спросила Тамзин. — Ой!
Алекс засадил ей свой неутомимый фаллос и начал работатьторсом, приговаривая:
— Я решил сознаться во всех своих грехах на страницахтвоего журнала, птичка! Я дам тебе обширное интервью. Это станет сенсацией.
— Прекрасно, я очень рада, — ответила Тамзин, ширераздвинув ноги.
Алекс продолжал пыхтеть, но ее это не раздражало, она успелапривыкнуть к тому, что его член чаще других проникал в ее влагалище. Засыпая,она представляла себе эффектную обложку «Химеры» с фотографией Алекса.
— Доброе утро, мисс! — приветствовал ее на другоеутро Кевлин, нахально ухмыляясь. — Вы сегодня рано встали! Но вид у васбодрый.
— У тебя, случайно, нет аспирина? У меня разламываетсяс похмелья голова.
— Сейчас я вас вылечу! — сказал молодой человек и,достав упаковку лекарства из аптечки, растворил таблетку в воде.
С благодарностью беря у него стакан, Тамзин подумала, чтоон, несомненно, очень привлекательный парень. Но даже он не мог удовлетворитьненасытную Марию: вчера в спальне Инги та показывала настоящие чудесаизобретательности и неутомимости в сексе.
Солнечный свет лился широким потоком в высокие стрельчатыеокна, в его косых лучах сновали крохотные пылинки. В конюшне пахло сеном,опилками и лошадьми. Тамзин прошла к стойлу — дружелюбная кобыла высунулаголову и уткнулась мокрым носом в ее ладонь. Обернувшись к Кевлину, чтобыспросить у него, какая из лошадей ей предназначается, Тамзин увидела, что онпотирает ладонью ширинку.
