Вахмистров Иван Иванович…
– Пусть войдет, – сказал он.
– Через пять минут, – ответила она. – Сейчас проезжает через Боровицкие ворота.
Я смолчал, она отступила и вышла, а за нею деликатно покинул кабинет и Саблин.
Я с трудом перевел дыхание, сейчас предстоит разговор с самым страшным человеком по мнению интеллигенции. Интеллигенция с самого возникновения в виде разночинцев, являлась явной и неявной оппозицией власти. Все революции затевал не народ, тот всегда служит инструментом, когда хорошо работающим, когда плохо, но всегда лишь инструментом, а плодами перемен пользовались те, кто щедро поливал кровью простаков баррикады.
А ФСБ, что называлась то Тайным Приказом, то охранкой, затем ВЧК, ГПУ, ОГПУ, НКВД, НКГБ, МГБ, КГБ, ФСБ, однако суть оставалась одна: борьба с врагами страны, а под горячую руку частенько попадали и слишком громко критикующие власть, а это почти всегда оказывалась интеллигенция.
Я не успел додумать, какой линии держаться с главой всесильного КГБ, то есть ФСБ, это я по старой памяти, большая часть моей жизни прошла в те времена, когда словом «КГБ» пугали не только детей, но и тигров в зоопарке, как распахнулась дверь, моя личная секретарша, или мой личный секретарь, деловито сообщила:
– Господин президент, глава ФСБ Вахмистров прибыл.
– Пригласите, – велел я, успев подумать, что в отношении силовиков вроде бы надо говорить «Введите», но у трансгуманистов должен быть свой стиль общения, хотя откуда ему взяться, живем в не самом элитном обществе, что с каждым годом всё народнее, простонароднее и даже всенароднее.
Она выскользнула за дверь, я взглянул на экран, в приемной у стола моего секретаря или секретарши остановился Вахмистров, высокий и с выправкой кадрового военного, разве что в гражданском костюме светло-серого цвета, да и сам неопределенно светло-серый, словно готов принять любой цвет.
Через минуту снова распахнулась дверь в кабинет, деловито и спокойно вошел глава ФСБ, строгий и ещё более бесцветный, словно дверная рама каким-то образом меняет внешность.
Я поднялся, сделал два ритуальных шага навстречу.
– Иван Иванович, – сказал я, пожимая руку.
– Господин президент, – ответил он бесцветным голосом.
Часть 2 Глава 5
Глава 5
Ладонь у него интеллигентно мягкая, пожатие едва ощутимо. Я указал на кресло, сам уселся напротив, а он слегка выждал, пока сяду, что-то вроде субординации, наверное.
– Поздравляю с избранием, – произнес он ровным голосом, – наконец-то вы у руля.
Взгляд его оставался прямым и нейтральным, но это «наконец-то» должно означать для меня, что он этого ждал? Но если ждал, то с его возможностями мог бы и предотвратить?
– Я не один, – ответил я бодро. – Со мной команда! Уверен, ваши советы будут бесценными, Иван Иванович. Вы во главе ФСБ уже двенадцать лет?
Он чуть кивнул, продолжая рассматривать меня немигающими, как у змей, глазами. У тех закрыты прозрачной пленкой, через которую и смотрят, у Вахмистрова вроде бы линзы, хотя зрение нормальное, значит в них что-то ещё, кроме технологий, улучшающих зрение.
– Полностью к вашим услугам, – подтвердил он, – как и всё мое ведомство, господин президент. Какие ваши первые шаги?
– Начинаю подбирать штат администрации, – сказал я. – Новый.
Он кивнул, но проговорил с некоторым неодобрением:
– Зря, господин президент. Это простые чиновники, что будут выполнять и ваши указания так же спустя рукава, как и указы предыдущего главы государства. Но у них есть опыт, за рамки не выходят, воруют по чину, а вашим людям придется многому учиться, а это ошибки, срывы и потеря темпа…
А вашей конторе придется подбирать ключи к новым людям, подумал я и, улыбаясь, сказал преувеличенно бодро:
– Сейчас политическая активность замерла по всей планете!.. Все стараются понять и оценить новое соотношение сил у себя и у соседей, а это время.
Он кивнул.
– Время. Но оно уходит с той же скоростью и у нас.
– И всё-таки, – возразил я, – из-за снаппера состав избирателей резко изменился. Популистов везде гонят, их лозунги интеллигентов только раздражают, к власти везде приходят новые силы, от которых вообще непонятно что ждать!
Он покачал головой.
– Господин президент, войны начинают не дураки, а как раз умные и волевые люди, что иногда рассчитывают верно, но иногда переоценивают свои силы. Все революции, начиная со взятия Бастилии тому пример. Да, я боюсь революций, господин президент!.. После них всегда разруха и откат на долгие годы к прежним позициям. Хотя если пороетесь в денежных переводах от анонимных спонсоров вашей партии, найдёте несколько от ведомства, которое стесняетесь себя назвать… Это значит, мы за осторожную революцию, тихую такую, без потрясений…
Я дрогнул, посмотрел на него несколько нервно:
– От вас?
– Что, – сказал он с некоторым злорадством в голосе, – испугались?
– Есть от чего…
– От фирм, – пояснил он ровным голосом. – которые выполняют и некоторые наши заказы. Спросите, почему? А потому что ваши цели нам понятны и в какой-то мере близки. Особенно полная цифровизация, тотальное наблюдение за населением… просто сердца греют старых чекистов! Не обижайтесь, у трансгуманистов, надеюсь, остались остатки зачатков чувства юмора?
– Мы серьёзные люди, – признался я, – хотя профессура тоже шутит, но от наших шуточек народ почему-то обеими руками за сердце…
Он позволил себе намек на улыбку.
– Мы трансгуманистов понимаем. Ещё и потому, что работаем на будущее так же каторжно. Только у нас не такие горячие головы.
Я процитировал:
– «Чекист должен иметь горячее сердце, холодную голову и чистые руки»?
– Вот-вот, – подтвердил он уже без улыбки. – А холодная голова говорит: ямщик, не гони лошадей!..
Он смотрел прямо и бесстрастно, человек знающий свою работу и свою мощь. Я чувствовал как всё во мне сжалось, если этот человек восхочет, меня тут же уберут и скажут, что так и было. А меня вообще не существовало. И не случайно говорят, что все президенты в мире всего лишь марионетки тех, у кого в руках реальная власть, а куда уж реальнее у ФСБ, чем у меня? К тому же есть министерство обороны, ГРУ, а у них армия, штурмовые отряды, десантные войска, охрану моей резиденции сметут, как слон паутину.
Я с усилием проглотил ком и ответил устало:
– Иван Иванович, всё ускорилось.
