грязи пятками перед начальством. — А что хороший ты плотник?
— Хороший, хороший. Лучше и не сыскать, — старалась за двоих баба.
— А что ж сам-то молчишь? Или немой? — Балалайкин вернулся за стол и отхлебнул из чашки.
— Какой немой, не… — Луша ущипнула Саню повыше запястья, — робеет он…
Саня кивнул.
— Тогда так. Пойдешь в помощники к Ефимычу. Сделать нужно лесенок приставных в аптеку для шкапов. Четвертной положу на испытательный срок. А дальше посмотрим каков ты мастер.
— Благодарствую, — баба согнулась, следом Саня. — Так он пока в комнате Панкрата поживет?
— Пусть живет.
— Так мы пошли…
— Идите. Хотя… племянник пусть идет, а ты задержись… — приказал управляющий, промокая со лба и щек тучные капли. — У меня к тебе дело… — пробормотал неубедительно, и всем стало ясно, что никакого дела у него к бабе нет, кроме срамного.
Минут десять Санек ждал в переулке слоняясь взад-вперед перед закрытой дверью за которой уже похохатывали и сопели.
— На четвертной жить-то можно? — озабоченно поинтересовался он у бабы, когда та вышла из конторы раскрасневшаяся и взмокшая.
— Проживешь. С голоду не помрешь, еще и на сапоги останется, — собирая гребнем выбившиеся пряди, зло ответила и пошла вперед порывисто, так, что Саня едва за ней поспевал. — Тебе аванс от Балалайкина. — Она сунула Саньку помятую бумажку. — Иди вона в ту сарайку. А у меня делов еще воз.
В дальнем углу дощатой пристройки копошился сгорбленный мужик.
— Ефимыч? — окликнул Саня.
— Он самый. А ты кто будешь? — неожиданно громко отозвался мужичок серый, как грозовая туча. Косоворотка и порты такого же безжизненного оттенка болтались на костлявом теле. Лицо с выпирающими скулами болезненное и непривычно бритое. За ухом торчал карандаш, на хрящеватом носу золоченое пенсне с цепочкой прикрученной к лямке кожаного фартука.
— Я Саня, в подмогу к вам прислал Балалайкин.
— Что ж будем знакомы, — сухо кашлянул мужик.
Крепкая рука, горячая и шершавая царапнула ладонь парня.
— Давай сразу к делу. Сходи в аптеку. Замеры сделай. Будем лесенки обновлять. Так измерь, чтобы барышни до верхних полок не тянулись. Понял?
Чего уж проще. В деревне все плотники и куроводы. Саня подхватил ящик с инструментом, на плечо повесил стремянку и рванул в аптеку, надеясь встретить там свою мечту.
Молодой человек стоял за прилавком, явно скучая. Указательным пальцем, он доставал из крошечной баночки густую субстанцию и мазал ус, лихо подкручивая иссиня-черные волоски. Саня залюбовался, — не усы, а произведение искусства, скульптурно-выверенное каждым изгибом.
Усатый франт наконец заметил человека со стремянкой.
— Тебе чего? — бросил он через губу, будто кость собаке.
— Господин Балалайкин прислал замеры делать.
— Так иди сюда, бестолочь.
Унизительное приглашение вроде бритвы полоснуло самолюбие новоиспеченного плотника, но Санек сдержался, чтобы не ответить. Кто он теперь? Бестолочь и есть. Был бы умный играл бы на бирже. А так…
Его пустили за прилавок и отвели в просторную комнату с огромными окнами. Там у высоких столов, заставленных склянками, весами и прочей непонятной провизорской утварью трудились несколько человек в длинных белых халатах, что-то взвешивая и перетирая в каменных ступках. Один из «халатов» обернулся и, отставив колбу с порошком, направился к вошедшим. У Санька аж дух захватило — Лампушка! Это была его Лампушка, его лапушка.
Ангельский взгляд, приветливая улыбка. Саня не мог поверить, что вот это неземное создание может грохнуть генерал-губернатора. Сквознячок сомнения колыхнулся в душе: возможно ошибка… а может совпадение…
— Евлампия, покажите-с объем работ человеку. Будет лесенки править, — голосом полным елея и патоки, отрекомендовал его усатый и тут же без стеснения, пока Саня налаживал стремянку, стал флиртовать с девушкой. А под конец, совершенно обнаглев, подкатил с приглашением посетить электрический театр сегодня вечером. Лампушка вовсю уворачивалась от предложения и хватания за руки. И тут Саня не выдержал. Гаркнул, как на плацу их ротный: «Будя!»
Оба вздрогнули.
«Будем… где замерять…» — повторил тише выдергивая из ящика складной метр.
Аптекарь с ненавистью зыркнул на помешавшего ворковать голодранца, и тут же расплескал по лицу улыбку, предназначавшуюся собеседнице: «Позже договорим-с..»
— Вот эти стеллажи, — взмах белой ручки. — И вот эти шкапы. Давайте я вам помогу, — улыбнулась и, сдунув со лба легкий завиток, взялась за брусья стремянки.
На дрожащих ногах Санек вскарабкался по лесенке. В одеревенелых пальцах, неуклюжих и влажных плясал метр: соскальзывал, цеплялся за выступы шкафа, так что парень, наверняка, выглядел неумехой. Страшно сконфуженный, он наконец справился и, прежде чем спуститься, оглянулся на помощницу — задумчивая, она смотрела в окно и, казалось, совершенно не заметила его промахов.
— Меня Саня зовут. Я плотник, — чтобы как-то привлечь внимание девушки, представился он и, отерев ладонь о штаны, протянул очнувшейся Евлампии.
Хмурое небо, озаренное солнечным лучом — такой была ее улыбка. Миллионваттная улыбка! Если бы все так искренне улыбались друг другу, то вопрос об альтернативном источнике энергии на земле был бы закрыт навсегда.
— Вот и хорошо. Меня зовут Евлампия. Я фармацевт. — Нежная ручка легла в огромную ладонь. Мучительно захотелось коснуться, шелковой кожи губами. Так вот почему они непрестанно и охотно целуют барышням ручки…
Какое-то время он возился с замерами, искоса поглядывая на новую знакомую. А та встретив его взгляд снова светилась.
Саню определили в комнату съехавшего к Пантелеймону, и потянулись странные дни, вернее полетели. Ощущение, что он проживает не свою жизнь не покидало, но придавало поступкам какую-то необычайную легкость в принятии решений. Он ничего не боялся, то ли от любви, то ли от знания, что в любой момент может покинуть непривычный мир. И с каждым днем все меньше хотелось вернуться в прежний. Окружавшие его люди жили просто, но честно и даже имели идеи, в которые искренне верили. Ефимыч оказался интеллигентом и социал-революционером, какого ляда подвязался столяром, Саня так и не понял, как нифига не понял и из подсунутой ему эсеровской брошюры про крестьянский вопрос в отношениях государства и простого народа. В привычном мире нет проблем — надоела деревня, — добро пожаловать в город, босяк. Вот тебе университет, а не хочешь — коробок за спину и на велик. И в чем разница? Тут таких полно. Саня не видел разницы. А гаджеты и технологии… так без них спокойнее.
Узнав, что парень грамотный и из деревенских, напарник принялся опекать
