И как ты только узнала меня на фото?
– Издеваешься?! Да там же все написано – и про тебя, и про эту подлую сделку!
– Какую сделку? Где написано?
– Лиза прислала мне ссылку. И не надо делать вид, что ты ничего не знаешь. Я не собираюсь…
Что именно Аврора не собирается, Ева не стала выяснять. Молча положила трубку, набрала свое имя в поисковике и замерла:
«МУЛЬТИМИЛЛИАРДЕР ПОПАЛСЯ НА КРЮЧОК ОБОЛЬСТИТЕЛЬНИЦЫ»,
«ОСАДЧИЙ И ВОРОНЕЦКАЯ: КАК ОНА ПОМЕНЯЛА ВТОРУЮ ДРЕВНЕЙШУЮ ПРОФЕССИЮ НА ПЕРВУЮ»,
«„СТРИМ.РУ“ ЗАКЛЮЧИЛ ВЫГОДНУЮ СДЕЛКУ БЛАГОДАРЯ „ВЫДАЮЩИМСЯ ТАЛАНТАМ“ СОТРУДНИЦЫ».
Девушка кликнула на первый заголовок и начала читать:
«По словам нашего источника, близко знакомого с ситуацией, владелец „Стрим. Ру“ Валерий Игнатьев, школьный приятель Никиты Осадчего, оказался не таким уж и хорошим другом. Чтобы продать акции своей компании, он подослал журналистку Еву Воронецкую, которая стала известна после расследования о вакцине VFC, прямо в постель к мультимиллиардеру. План оказался успешным. Еще в декабре пару заметили в местном Grand Cafе́, а буквально вчера – в одном из известных ресторанов Сан-Франциско. Интересно, сколько девушка получила за свою „работу“? Впрочем, выводы делайте сами».
Ниже шли фотографии: вот они с Никитой ужинают в Foreign Cinema, здесь – увлеченно беседуют в редакции «Стрим. Ру»…
Ева почувствовала тошноту от грязи, которую вылили на нее. Это было несправедливо. И – профессиональным взглядом не могла не отметить Ева – написано чрезвычайно плохо. Но ведь люди все равно могут поверить. Как она посмотрит в глаза коллегам? И, главное, что теперь скажет Никита?
Девушка закрыла руками лицо и расплакалась.
* * *
– Виола, мэм, здравствуйте! Это Ноуа, друг вашего сына, Тео.
В трубке повисла тишина, а потом надтреснутый, охрипший от слез женский голос осторожно ответил:
– Да, Ноуа, говори.
– Прошу прощения за беспокойство… Я бы хотел узнать… Я бы хотел попрощаться с Тео, – голос подростка дрожал.
– У нас будут закрытые похороны. Только члены семьи.
– Но Тео хотел бы, чтобы я с ним попрощался, я точно знаю. Мы с ребятами собрали денег и…
– Не нужно приезжать, Ноуа.
Мальчик беззвучно всхлипнул и рукавом вытер слезы: почему ему не дают даже проститься с другом?
– Мэм, ну зачем он это сделал, зачем?
– Это был несчастный случай, – ледяным тоном ответила Виола Мендоса. – Не звони сюда больше.
Следующая неделя прошла словно в кошмарном сне. Стоило только закрыть глаза, как перед Ноуа возникала одна и та же картинка: худенькое тело, накрытое окровавленной простыней, лежит на асфальте. Невыспавшийся, встревоженный мальчик ходил как тень, машинально продолжая собирать корпуса, не чувствуя ни голода, ни усталости. Больше не с кем было поговорить, не с кем посмотреть футбол на маленьком телевизоре, стоящем в коридоре, некому рассказать о колледже в Маниле. И в комнате общежития, и в своем цеху мальчик был самым младшим, остальные ребята смотрели на него равнодушно: «Не мешайся под ногами, мелочь». Во время работы было строго-настрого запрещено разговаривать друг с другом – за этим следил охранник, который при малейшем звуке орал, чтобы все заткнулись. Одиночество съедало Ноуа, сводило с ума.
Через две недели мальчик понял, что дальше так продолжаться не может. Он должен уволиться с этой чертовой фабрики, иначе повторит судьбу друга.
– Ноуа, мне жаль, но я тебе помочь не могу, – старший смены Йиди с сочувствием посмотрел на него и устало добавил: – Тебе нужно к начальнику цеха. Я попробую договориться.
Пять дней Ноуа ждал этой встречи. Наконец его позвали в просторный кабинет, где за грязным, заваленным бумагами столом сидел полный, потеющий мужчина в костюме неприятного соломенного оттенка. Пробежав бесцветными глазками по бумагам и промокнув блестящую лысину платком, он равнодушно бросил:
– Нет. Мы не можем тебя уволить.
– Но почему? Я больше не хочу, не могу здесь работать.
– Ты контракт подписывал? Подписывал. Что там сказано? Вот, смотри: «Сроком на двенадцать месяцев с настоящего момента». Читай дальше: «В случае досрочного расторжения работник обязуется выплатить…»
От произнесенной суммы у Ноуа закружилась голова.
– Но у меня нет таких денег!
– Значит, иди и работай. Всего девять месяцев осталось.
Ноуа молча закрыл за собой дверь и пошел по длинному узкому коридору. Он должен выбраться отсюда во что бы то ни стало – и рассказать людям правду.
* * *
Ветер тревожно шелестел, заблудившись в кроне столетних платанов, и дождь выстукивал сбившийся ритм на оконном стекле. Ева свернулась клубочком в кожаном кресле в библиотеке, впервые за эти дни не ожидая возвращения Никиты с нетерпением, а надеясь, что он приедет как можно позже.
«Все просто посмеялись над этим бредом, слышишь», – пришло очередное сообщение от Алисы в общий чат.
«В редакции никто не поверил», – написал вслед Дима.
«А что сказал Игнатьев?» – быстро набрала Ева.
«Его еще нет в офисе. Говорят, до обеда не появится».
Ева расстроенно отложила телефон: кто-то намеренно портит ей жизнь, и она ничего не может с этим сделать, находясь за тысячи километров от дома. Девушка выдохнула, разглядывая грустный шедевр Эгберта ван дер Пула, висящий на стене: холодное небо, разрушенный город, женщина пытается поднять раненого…
Тяжелая дверь медленно открылась, и Никита – рубашка расстегнута на две пуговицы, капли дождя блестят в волосах, на невозмутимом лице ни единой эмоции – остановился на пороге библиотеки. Его взгляд задержался на Еве, и та поняла, что долго не выдержит этого сурового молчания:
– Мне нужно объяснить… То, что ты прочитал…
– Ева, не надо.
– Нет, надо! Ты должен знать, что это…
– …Феерический бред. И тот, кто осмелился его опубликовать, пожалеет об этом. Я ведь обещал, что буду защищать тебя.
Медленно сделав несколько шагов к девушке, Никита бережно взял ее за руку и посмотрел в глаза. Удостоверившись, что Ева в порядке, осторожно коснулся губами тонкой, почти прозрачной кожи. Девушка закрыла глаза, чувствуя тепло поцелуя на плече.
– Я боялась, ты в это поверишь, – голос Евы дрожал.
– А я думал, ты переживаешь, что мы плохо получились на фото, – легонько улыбнулся Никита. – Я уже говорил с Валей. Теперь знаю, кто устроил этот цирк.
Ева сжала его руку, и в серых глазах застыл немой вопрос.
– Стас Калиновский, – Никита выплюнул имя с брезгливым раздражением.
– Ты шутишь!
– Если бы. Сраный фотограф подсунул эту дичь всем желтым сайтам. Но далеко она не разошлась, мы вовремя подали иск. Валя уже съездил к адвокатам. Я надеюсь, Калиновский в прямом смысле дорого заплатит. Жаль, за клевету не дают тюремный срок.
– Меня пугает его
