кровати лежало лаконичное платье винного цвета на бретелях и кожаные лодочки – в тон, без каблука. Из зеркала смотрело спокойное, но слегка грустное отражение тридцатидвухлетней женщины, у которой выдался не самый простой год. «А ведь ты отлично справилась, Ева. И выглядишь ничего», – она провела пальцами по кончикам недавно подстриженных волос.
На этот раз подводить итоги года Еве не хотелось, ведь первого января не начнется новая история, – уж она-то знает. Поэтому прямо сейчас она выбирает настоящую, пусть и неидеальную жизнь, где хватает места и достоинству, и неуверенности… Сложные отношения с телом, разочарование в самом концепте happily ever after, способность опираться на себя – она берет свою жизнь целиком, не желая менять на другую. В конце концов, из булочки с маком не выковыривают мак, иначе это уже совсем другое блюдо.
Пришло время вызывать такси, а вместе с ним и возвращаться в цифровую реальность. Ева ввела четырехзначный пароль и бросила телефон на покрывало. Спустя всего пару секунд звук упавшего с кровати гаджета заставил девушку оглянуться, и она со все возрастающим удивлением смотрела, как он, словно ожившее насекомое, практически ползет по ковру, захлебываясь в потоке вибрации. Десятки, тысячи уведомлений хаотично возникали на экране, сменяя друг друга. Девушка с опаской взяла телефон, который не прекращал дрожать в ее ладонях, словно пойманная птица. Сотни комментариев, запросов в друзья, несколько тысяч упоминаний во всех социальных сетях – и с каждой секундой их становилось все больше. «Что происходит?! Какое-то безумие…»
Ева нажала на первую попавшуюся ссылку в одном из сообщений. Выпуск The Very Late Show, вышедший в эфир десять часов назад, собрал уже тридцать два миллиона просмотров, и в каждом втором комментарии упоминалось ее имя. Она включила видео, даже не успев остановить себя, и вздрогнула, услышав знакомый голос.
Никита Осадчий сидел на диванчике напротив Маргарет Робинс и Майкла Бернингера, чьи лица были хорошо знакомы каждому американцу, а на заднем плане сквозь прозрачное окно виднелась огромная панорама вечернего Нью-Йорка и звездно-синяя надпись с названием шоу.
«…И вчера Алексу Уайту предъявили обвинения, ему грозит до десяти лет тюрьмы», – произнес Никита, и его серьезное, непроницаемое лицо появилось на экране ее смартфона. Почти незаметная голубая венка билась у левого виска – Ева знала, это явный признак того, что Осадчий изо всех сил сдерживает внутреннее напряжение.
В странном тягучем оцепенении девушка не слышала, о чем говорит Никита и как перешучивается с ведущими. Мимо ее сознания проплыли обсуждения будущего Soft Powers, предстоящих судов, показаний Лоры Романофф и даже прямое включение с Ноуа Диасом из Манилы… Поток уведомлений на телефоне не уменьшался, а наоборот, множился, становясь сюрреалистично бесконечным. Звук входящего звонка выдернул Еву из этого почти магического транса. Даже не обратив внимания на незнакомый номер, она сбросила его. До конца видео оставалось чуть больше минуты.
– Маргарет, Майкл, сколько человек сейчас смотрят нашу программу? – Никита едва заметно напряг плечи, сохраняя при этом непринужденное выражение лица.
– Ээээм… Около двадцати миллионов в США и еще столько же по всему миру, если, конечно, продюсеры не врут, – попытался отшутиться Майкл.
– Отлично. Я хочу сделать заявление.
– Последний раз в этой студии делали заявление, когда объявляли импичмент. Никита, вы уверены? – иронично улыбнулась Маргарет, и на лице ее не дрогнул ни единый мускул, хотя этого совершенно точно не было в сценарии.
– Абсолютно уверен. В какую камеру я должен смотреть?
– Сюда, пожалуйста.
По студии пронесся взволнованный шепот зрителей.
– Откровенные признания на публику – не мой конек, будем честны. Надеюсь, та, ради которой я это делаю, меня услышит… Я думал, что защищаю ее, но в итоге причинил боль лучшей женщине на свете. Пора исправить эту ошибку.
Оператор выхватил крупным планом лицо Никиты, с которого наконец слетела маска напускной невозмутимости. Глядя прямо в камеру, он произнес:
– Ева Воронецкая, я люблю тебя. И, как бы старомодно это ни звучало, официально прошу стать моей девушкой.
Потрясенная Ева выключила видео, даже не дослушав восторженную волну «Awww», пронесшуюся по аудитории. Застряв на стадии отрицания, она повторяла про себя: «Не может быть, нет, это какой-то пранк…» Но нелогичная, взявшаяся словно из ниоткуда надежда заставила сердце забиться чаще. Кровь прилила к лицу, шее и даже кончикам ушей, звон в голове заполнил всю комнату, и Ева не сразу разобрала, что стук ее сердца заглушает зовущий ритм I Was Made for Lovin' You, который прямо сейчас кто-то четко и решительно выстукивает с обратной стороны ее входной двери.
Продолжение следует…
