тянется. Лица родителей надо видеть… Смотрят на меня как на инопланетянку. Мне почему — то дико стыдно, как будто я сделала что — то плохое. Ну всё, мои опасения были оправданы. Чувствую, как холодеет спина, стягивает что-то в груди, наверное, и уши уже красные. Эта пауза все тянется и тянется, мне кажется, что уже прошла вечность и я хочу что-то сказать, но никакие слова не приходят. Егор кладет руку мне на спину, чуть выдвигая вперед, наверное, что-то хочет пояснить. Но свекровь отмирает и начинает командовать.
— Так, вы с дороги, давайте, мойте руки и за стол! Отец, доставай коньяк! — забирает из моих рук торт, огладывая с головы до ног, стреляет глазами в сына. — Ты нам, Егор и расскажешь все новости. Удивил!
За столом прозвучали имена и отчества, вроде познакомились. Узнав, что мы уже больше месяца как женаты, свекровь вздохнула.
— В этом году ты нас прямо удивляешь! — качает головой, а Егор в ответ хмыкает и пожимает плечами, вроде как извиняясь.
— Так получилось. Решили быстро, расписались без гостей. Так что да — сюрприз.
Свекровь зыркает на меня, а я вдруг понимаю, что пытается рассмотреть мою фигуру. И меня опять заливает неприятным ощущением, краснею, но выпрямляю спину и втягиваю живот. Чувствую себя препарируемой на каком-то лабораторном столе зверушкой. Егор, зря ты меня позвал.
* * *
АЛСУ
Но разговор идет в другую сторону, и я осторожно рассматриваю родителей. Они общаются, но как будто не видят меня. За ужином обсудили дорогу, погоду, давление у свекрови, пару слов о клинике Егора, потом все внимание опять ушло к Кириллу, его футбольным успехам. Я все ждала вопросов про нас, про меня. Но их не было, меня просто не замечали. Уже не знаю, что лучше, пристальное внимание и неудобные вопросы, или такое вот игнорирование. Егор был спокоен, его рука пару раз оказывалась на моей спине, поглаживал, будто успокаивал. Мужчины выпили по паре рюмок коньяка, потом отец Егора засобирался.
— Суббота, сегодня в шахматы в старом клубе играем, у меня там своя компания. Пойду я, вы отдыхайте!
Свекровь от моей помощи по приборке кухни решительно отказалась, свёкор уехал. А мы ушли гулять по набережной. Я была растеряна, молча брела по дорожке рядом с Беловыми, они, кажется, не замечали моего состояния, наслаждаюсь моментами ностальгии от этого места. Из кафе звучала музыка, много гуляющих парочек и семей. Свернули в парк и Кир увидел волейбольную площадку, познакомился с ребятами, его взяли в команду. Мы с Егором сели на лавочку, Рекс бегает рядом. Какое — то время просто молча наблюдаем за игрой. Кирилл отлично справляется. Оказывается, не только ногами с мячом умеет работать: быстрый, верткий, координация отличная, можно любоваться.
Но меня сейчас больше интересует другое. И, я все же разворачиваюсь к Егору с вопросами. Несмотря на все мои внутренние сомнения про то, что я могу, а чего не могу в своем статусе, вся уже изведенная переживаниями внутри, решаюсь спросить.
И только открываю рот, как оказывается, что вопросов уже масса и они вылетают из меня целой очередью.
— Егор, я не понравилась твоей маме? Она тебе что-то сказала? Зачем вообще ты позвал меня поехать сюда?.. Конечно, внешне твои родители ведут себя ровно, но… мне кажется, они как будто поставили барьер, чтобы не знакомиться со мной по-настоящему. — Догадка обжигает меня, и я внимательно заглядываю в глаза своему мужу. — Ты сказал им, что у нас договоренность? Поэтому так ко мне отнеслись?
Егор хмурится, кажется, удивлен. По его лицу не всегда могу эмоции разобрать.
— Ты сегодня слишком мнительная. Я не обсуждал и не собираюсь обсуждать наши с тобой отношения ни со своими родителями, ни с кем — то еще. — Егор притягивает меня к себе, молчит некоторое время, вздыхает. — Мама всегда такая, она не очень быстро сходится с новыми людьми. Отец, как вышел на пенсию, скучает без работы. Вот придумал себе ритуалы, то дача, то шахматы, не принимай на свой счет.
Это не ответы на мои вопросы… Пытаюсь поймать мысль, что меня еще напрягло за сегодняшним ужином. Близкие люди не виделись давно, наверняка было что обсудить глубже, наверное, я мешала… Поэтому разговоры были какими — то поверхностными, как на светском рауте, о погоде.
— Я с отцом тоже ничего не обсуждала. Ему было не интересно, да и времени вечно не было. Но у меня был дед! Вот с дедом можно было говорить часами и всегда было о чем. О книгах, о событиях, даже про политику он со мной говорил. Много рассказывал о маме… — Егор водит рукой по спине, чуть перебирая пальцами и молча слушает. — Дед спрашивал, о чем я мечтаю и порой я придумывала себе мечты, чтобы болтать до самой ночи с ним, сидя на кухне с чашкой чая. Он всегда интересовался, что мне нравится, а что нет, переживал за меня на каждом экзамене. Мы обсуждали книги и фильмы. И я переживала за деда, мне было важно, чтобы он не пропускал прием своих лекарств, и чтобы у него было хорошее настроение. Мне было рядом с ним… тепло. Мы заботились друг о друге… дед был моим… другом. Единственным.
Что-то острое звенит внутри меня, хочется плакать. Мне не с кем говорить о своих эмоциях и чувствах, а они копятся, теснят друг друга, мне плохо от этого сложного клубка, с которым я не справляюсь.
— Мне так его не хватает его… Наших разговоров… Его улыбки… Даже порой чрезмерной опеки его тоже не хватает. Он был моим единственным близким человеком в этой жизни…
Рука Егора замирает на моем плече.
— Близких людей и близких отношений не может быть много. — говорит тихо, совсем низко. Его голос и так меня обычно трогающий, сейчас проходит сквозь кожу и задевает сердце. Оно чуть замирает.
— Не может… знаю. Даже родственники не всегда становятся родными людьми… — Набираюсь смелости, хочу спросить о прошлом, сейчас мне кажется это важным, чтобы понять его отношения с родителями. — Скажи, а твои родители поженились по любви? Их же никто не заставлял, они выбрали друг друга, значит, хотели быть вместе? И были близки друг другу? Просто…
Наконец у меня сложились ощущения в слова, я поняла, что меня удивило и задело, это было заметно в мелочах, но я думала о другом.
— Я вижу их в первый раз, всего один вечер, но мне кажется, что они как соседи, чужие друг другу люди, живущие
