и кивнул.
— Было бы полезно. Сдается мне, этот болван так просто не отстанет.
— Быть может, есть резон предупредить его род? — предложил Столыпин.
— Да, хорошая мысль. Пусть приструнят свой молодняк.
На том и порешили. Я прихватил с собой недопитую бутылку «Милоша» — на всякий случай, и мы попросили счет. На что получили категорический отказ брать с нас какие-либо деньги.
— И не мислите! — замахал руками конобар.
Но я все-таки оставил немного купюр под блюдцем в качестве компенсации за учиненный беспорядок. А вот за еду для слуг я заплатил и распорядился принести наверх через час.
Оказалось, мы провели в ресторане около двух часов. Солнце потихоньку клонилось к горизонту. Только сейчас я понял, что все же устал с дороги, да и организм требовал прилечь после сражения с плескавицей. Не без труда я забрался по лестнице, проклиная сербские порции. Зато ракия оказалась волшебной: несколько рюмочек — и ни в одном глазу.
Я достал ключи, чтобы сразу отправиться на свою половину, но Столыпин осторожно тронул меня за рукав.
— Погодите, ваше сиятельство. Разрешите, я пойду первым.
— В чем дело?
— Перед уходом я поставил на нашу дверь несколько маленьких ловушек. Точнее, не ловушек, а регистраторов. Если кто-нибудь войдет, они зафиксируют. И кто-то заходил через эти двери.
— Наверняка слуги, — отмахнулся я.
— Слугам и секретарям запрещено проходить через эти двери. Они проходят через центральные либо правые, — отозвался Андрей. — Давайте я все же пойду первым.
Нет, меня продолжал забавлять этот его героизм. Он уже видел, на что я способен, и все равно продолжал вести себя как странная смесь моего учителя и охранника. Этакий стойкий оловянный солдатик. Ему б на службу в армию пойти с такими героическим замашками, а не в аналог местного МИДа.
Столыпин немного повозился возле двери и кивнул.
— Смотрите. Открыто.
Мы оба одновременно активировали «Берегиню», и я предоставил Андрею право идти первым. Дверь и правда была взломана, причем очень грубо и торопливо. Кто-то вообще не думал о секретности.
В небольшой прихожей горел свет, но никого не было. Столыпин сконцентрировал силу в правой ладони, словно готовился атаковать гостей заклинанием. Но я не чувствовал чужого присутствия. Нет, они уже ушли.
Но то, что они оставили после себя, заставило меня выругаться самыми непечатными выражениями.
Глава 14
— Согласен, — рассеянно кивнул Столыпин моему матерному монологу. Надо же, даже не скривился.
В квартире царил полный хаос. Словно внутри стен прошелся настоящий шторм. Вещи, бумаги были вывалены и разодраны. Портьеры сдернули с карнизов, опрокинули мебель. Даже посуду вытащили из серванта и... разбили. А еще воняло гарью.
— Найди слуг, — сказал я, забыв об обращении на «вы».
Столыпин коротко кивнул и исчез на другой половине апартаментов. Я же принялся внимательно осматривать беспорядок.
На первый взгляд могло показаться, что нас решили обчистить. Вывалили все ценное и не только в поисках ценностей. Но только на первый взгляд.
Нет, это было что-то другое. Я вернулся в спальню и уставился на разбросанные предметы одежды. Пиджаки, брюки, сорочки — все было разрезано и разорвано. Банные принадлежности опрокинули, а парфюм и вовсе вылили на кровать и... подожгли. Пожар, к счастью, не занялся.
И они не взяли ничего ценного. Часы, золотые и серебряные запонки, даже кое-какие артефакты — все было на месте. Значит, не ограбление. Это была показательная акция.
Я начал догадываться, кто приложил к этому руку.
— Николай! — позвал Столыпин. — Сюда!
Я бросился на зов. Не приведи Господь, они что-то сделали с моими людьми...
На половине слуг бесчинствовали не так сильно — то ли их спугнули, то ли хозяйственные помещения не представляли интереса. Зато обнаружилась Верица — с разбитыми очками в руках и гигантским кровоподтеком на скуле.
Ну все...
Нет, Добриевич была той еще стервой. Но ударить женщину?! Я не заметил, как с моих ладоней посыпались искры, и только голос Столыпина вернул меня к реальности.
— Она ранена. Позовем лекаря или сами справимся?
— Сами, — сказал я и, погасив вспышку Благодати, присел возле училки на корточки. — Говорить можете?
Верица кивнула, но она явно была в шоке. Теперь я рассмотрел ее внимательнее. Черт, одна нога босая, длинная «стрелка» на колготках, словно она за что-то зацепилась. Порванный воротник блузки, и на ней же недоставало нескольких пуговиц. Волосы, которые раньше я видел только убранными в пучок, спадали длинной темно-русой волной до локтей.
Она была гораздо симпатичнее без этого своего старперского образа. Но сейчас было не
