хоть кто-то из нас рот раскроет, его тут же казнят. Мы выучили правила поведения во дворце, когда нас нанимали в слуги.
– Эх, вот бы и для придворных дам установили такие правила…
Кая усмехнулась:
– Боюсь, дворец опустел бы.
Киоко только согласно улыбнулась. Кая облачила её в верхнее кимоно, и они вышли в коридор.
– Предпочтёте сразу отправиться на завтрак?
– Нет, сначала хочу поговорить с отцом. Подожду его в общем зале.
В зале служанка оставила Киоко. Почти сразу там появилась Норико. Опять через окно.
– Ты же знаешь, что можно входить через дверь?
– Мрмг, обойти полздания, войти в дверь, миновать коридоры… Действительно.
– Где была?
– Гуляла, – она уклончиво махнула хвостом.
– Что ты от меня скрываешь? – Киоко прищурилась.
– Как ванна, помогла? – перевела тему Норико, и Киоко выдохнула: бесполезно.
– Помогла, – Киоко повела плечами и поняла, что действительно почти не чувствует боли. От нестерпимых мучений осталось только далёкое, едва ноющее эхо.
– Ну и отлично. Сегодня опять занятия?
Она кивнула.
– После обеда. Надеюсь, в этот раз будет полегче…
– Да уж, хотелось бы, чтобы ты не умирала каждый вечер и утро. У тебя есть ещё и другие упражнения, – она многозначительно посмотрела на Киоко.
– Точно. Кстати, кажется, у меня получилось отвлечься от телесных ощущений, – она гордо улыбнулась.
От новости Норико даже привстала на задние лапы.
– Правда? Отлично! Как вышло? Всё рассказывай, любая деталь может быть важна.
Пока Киоко пересказывала всё, что чувствовала в ванной, Норико внимательно слушала и ни разу не перебила. Только в конце многозначительно хмыкнула и задумалась.
– Вода, значит… Эу.
– Не понимаю, почему ты так её не любишь. Лежать в воде – лучшее, что придумало человечество, – Киоко прикрыла глаза и вновь мысленно погрузилась в тёплые воды солёного моря.
Норико вырвала её из этого блаженства, съязвив:
– Ты так говоришь только потому, что у тебя шерсти нет.
– Но у меня есть волосы!
– Не по всему телу!
– Да она же под солнцем быстро высыхает.
– Ш-ш-ш, – Норико пригнулась и навострила уши. – Твой отец идёт.
Выглянув из зала, Киоко никого не увидела, но знала, что Норико не врёт. Они только потому и могли с ней спокойно разговаривать вслух – бакэнэко узнавала о приближении людей задолго до их появления. За все годы их никто ни разу не услышал и не поймал.
Киоко прислушивалась, намереваясь «случайно» выйти навстречу императору. Они не говорили с самого собрания, и ей пока не удавалось застать его ни в тронном зале, ни в общих комнатах отдыха, ни даже в саду. Пришлось, как и всегда, улучить момент перед трапезой.
Слева от входа послышались шаги. Киоко узнала тяжёлую поступь отца, подождала, пока он подойдёт достаточно близко, и неторопливо вышла, повернув направо и оставляя императора позади.
– Киоко, милая, – окликнул он дочь. Она улыбнулась – всё как всегда.
– Отец? – немного удивления и беспечности на лице, этот ритуал был выучен наизусть уже очень давно. – А я как раз иду завтракать.
– Замечательно. Сопроводишь меня до обеденного зала, – он тоже улыбнулся. Если Миямото Мару и понимал, что дочь каждый раз разыгрывает перед ним спектакль, то охотно подыгрывал ей, ничем не выдавая своих подозрений.
– Я хотела поблагодарить. Спасибо, что тогда, на собрании, ничего не сказал в открытую. Я попыталась превратиться, но ничего не вышло. Ты не сердишься? Всё ещё веришь мне? – она волновалась, что отец усомнится, откажется от своих слов, от поддержки, но вместо этого он только ласково взял её руку в свои ладони.
– Ох, Киоко. То, что люди рождаются с ногами, не значит, что они сразу умеют ходить. Я верю тебе, не вижу причин не верить. Если твой дар правда проявился только в день шестнадцатилетия – кто знает, сколько тебе понадобится дней, месяцев или лет, чтобы им овладеть? Я не сомневаюсь в правдивости твоих слов. Если ты уверена, что так и есть, – значит, ты действительно унаследовала дар Ватацуми. И это доказывает, что ты достойная наследница императора.
Киоко вздохнула. Одно дело – дар. Другое – управление империей. Об этом она сейчас старалась не думать.
– Отец, я не уверена, что…
Император её перебил, сжав ладонь крепче.
– Конечно, не уверена. Ты к этому не готовилась. Но Иоши – хороший самурай. Он будет прекрасным императором. А ты… Думаю, в свете новых открытий тебе тоже может быть интересно управление страной. Ты – наследие самого бога, нашего отца. Это не просто так. Шинджу будет цвести в твоих руках. Поэтому я поговорил с Кацу-сэнсэем – он преподаёт стратегию, – и он согласился обучать тебя.
– Если ты думаешь, что мне это нужно, – конечно, я буду учиться, – Киоко послушно склонила голову. Отец слишком верил в неё. Знай он, как прошло занятие с Хотэку, – не возлагал бы таких надежд.
– Раз уж мы заговорили об этом, как прошло твоё первое занятие? Справляешься? Я слышал, этот самурай не щадит тебя, – он усмехнулся.
– Разве это смешно? – но Киоко и сама улыбнулась. – Если честно, не особенно хорошо справляюсь. Если бы не чай и ванна, я бы утром с постели не встала.
– Мои первые занятия были такими же.
– Правда? Ты никогда не рассказывал.
– Кто же будет рассказывать про свои неудачи? Не тревожься, Киоко, все через это проходят, – лицо отца посерьёзнело. – Но каждый пропущенный удар, каждое падение продвигает тебя вперёд. Когда придёт время – ты это поймёшь.
Киоко хотелось верить, что так и будет.
* * *
Она снова пришла к озеру. Норико не любила бывать здесь – слишком сыро, хотя озёрная вода вкусна. Но она хотела, чтобы Киоко поскорее овладела своим даром, и, если вода ей помогает, лучше быть к ней поближе.
Киоко снова надела наряд, который ей подарила мама Хотэку. В этот раз даже без верхнего кимоно. Норико старалась не слушать чужой шёпот, пока они шли через сад, но он был повсюду, и оставаться глухой не удавалось. Она только надеялась, что до Киоко не долетело ни слова, потому что принцесса ничем не заслужила такого отношения.
Сейчас Киоко стояла по щиколотку в воде. Подол её одежды намок, но она не обращала внимания. Стояла, стояла, стояла… Прошло уже два коку, и Норико немного надоело наблюдать за этим молчаливым состязанием с собственной ки.
– Не выходит?
– Я её чувствую, но преобразить не могу, – Киоко открыла глаза и разочарованно пнула воду. – А как ты первый раз превратилась? – Она вышла на берег и села в траву, тщательно расправив намокший подол под солнечными лучами.
Норико попыталась вспомнить.
– Честно говоря, понятия не имею. Сколько себя помню – я просто умею, и всё.
– Ну был же когда-то первый раз!
– Был, но ты же не помнишь, как научилась говорить? Вот и я не помню.
Киоко задумалась.
– Выходит, ты очень рано начала убивать…
– Родители учат нас охотиться сразу, как только мы научимся бегать.
– Как-то…
– Жестоко? Ну, не всем же быть милыми принцессами, удобными для окружающих.
Киоко ничего не ответила, только потупилась, и Норико пожалела о своих словах. Совсем чуть-чуть, но пожалела.
– У нас не так много времени до обеда, давай не будем его терять, – сказала она вместо извинений.
Киоко кивнула, выпрямилась и замерла, глядя куда-то вдаль. Норико легла на живот и вытянула лапы, намереваясь поспать до обеда.
* * *
Ощущать тело как ки стало проще. Замечать чужую жизненную силу Киоко тоже могла, уже даже на расстоянии и очень быстро. Но преображать пока не получалось. Ки не поддавалась ни смене течения, ни попыткам её расширить или сузить. Она оставалась неизменной.
После долгих бесплодных стараний Киоко решила попробовать иначе. Вспоминая, как сила Норико искрилась под пальцами, как она пахла и как выглядела, принцесса попробовала вплести эти воспоминания в собственную ки.
Ничего не вышло. Это всего лишь воспоминания. Как она может с их помощью повлиять на своё тело? Нужно менять его строение.
Ки по-прежнему текла и трепетала, беря своё начало в сердце и завершая в нём же свой путь.
Сердце.
Киоко сосредоточилась на нём. Исток её ками. Вот оно что. Чтобы поменять строение, не нужно пытаться изменить потоки, нужно заняться тем, из чего всё исходит.
Она чувствовала, как бьется
