— А во сколько времени добежим до своей бухты?
— В полчаса, чай, добежать можно, близко.
— А судно, Иван, оно во сколько времени нас догонит?
— Скоро, — сказал Иван, не глядя на него.
— Что скоро? А как скоро? Во сколько времени?
— Да прежде получаса догонит.
— Лжешь, собака!
— А может статься, я и солгал, потому что оно в четверть часа на нас насядет.
Старик вскочил с места и люто ухватился за весло; все мы сделали то же и принялись грести во всё плечо. Но судно все подходило ближе: мы ясно распознавали пушки и столпившихся на носу людей. Иван, поглядев хорошенько, сказал: «Хозяин, а узнал ли ты судно это?» Все мы стали всматриваться и узнали, что это был тот же самый транспорт, который мы разграбили, вырезав команду, и с которого был наш Иван.
— Иван, — закричал отец мой, бросив весло и уставив дуло винтовки своей на грудь пленника, — если ты хоть на волос чем сфальшишь, если только чуть что замечу — убью наповал и выкину, как пса!
— Пожалуй, убей, — отвечал тот. — Не находка мне житье у вас, да чем и как я тебя укрою от русской картечи? Вот она, чай, скоро брызнет. Становись сам на руль, а мне дай весло — да и делай, что знаешь.
— Держи прямо на отмели! — закричал отец. — Ты знаешь выходы между каменьев; держи туда!
— Держу, — сказал Иван, круто спускаясь по ветру, на бурун, — но картечь и туда достанет.
Вслед за тем дым всклубился под носом судна, и ядро, прошипев над нами, упало недалеко впереди — и пошло прыжками бороздить море. Мы гребли во все лопатки, а с транспорта скинули уже гребные суда в погоню. Они вскоре стали нагонять нас и обсыпали картечью; но разгульная зыбь мешала верному прицелу. Мы думали, что уже вовсе ушли; мы уж приставали к берегу, как продольный по нас выстрел вышиб руль и убил наповал трех человек, в том числе старшего брата моего, Неифтали. Отец мой взревел — так сердце в нем закипело от жалости и злобы — и поклялся отмстить за смерть любимого сына.
Земляки наши, выбежавшие берегом навстречу, кинулись в бурун, подхватили и вытащили на себе кочерму. Транспорт, послав несколько ядер за нами, отозвал шлюпки свои и, вошедши в бухту ближайшего русского укрепления, стал там на якорь.
В полночь отец меня разбудил.
— Вставай, смерть брата твоего просит русской крови. Кровь за кровь, сказал пророк наш. Я стар, руки мои дрожат — но на это меня станет; я все придумал и уладил. Идем!
Мы вынесли на берег огромный ящик с порохом, на котором приделан был фонарь. Лодка была готова, в ней четыре горца и наш Иван. Поставив в нее ящик, мы подняли паруса. Ночь была очень темна, и мы вскоре подошли довольно близко к русскому транспорту, с наветру.
— Иван, — сказал отец мой, — братья твои отняли у меня сына — отняли полвека и полсчастья. Я бы мог зарезать за это тебя, но я лучше придумал: ты, сам же ты отмстишь им за моего сына. Знаешь ли, что я придумал?
— Нет, не знаю, — сказал Иван спокойно.
— Гляди, — сказал старик шепотом, — в этом ящике четырнадцать пудов пороху — вашего русского пороху, с этого же судна; на нем фонарь, в фонаре фитиль, который проходит насквозь. Ночь темна и непогодлива. Мы еще немного подойдем к судну, и я тебя заставлю зажечь фитиль этот и пустить ящик по воде; его тотчас же прибьет к судну. Готовься!
Все мы зазевались при этой беседе, как вдруг свежий удар ветра сильно накренил лодку. В тревогу эту наш Иван кинулся, как будто к парусам, и никто не успел оглянуться впотьмах, как топор глухо застучал в руках его и он только закричал:
— Да здравствуют мои отцы командиры и братья мои!
В один миг всадили в него четыре кинжала — но уже было поздно: лодка была прорублена, вся наполнилась водой и тонула. На крик этот подоспела шлюпка от транспорта и спасла меня одного. Отец же мой и четыре товарища его потонули молча: их голосу никто не слыхал…
Офицеры стали спрашивать князька Убыха, как называли транспорт этот, как звали Ивана? Но он отвечал, что не знает.
— Помню только, что на плечах у Ивана, — сказал он, — то есть на погонах, была ваша русская тамга, вот такая. — И вычертил кинжалом «35».
ДВА КОРАБЛЯ ВО ЛЬДАХ
Два английских военных судна «Эребус» и «Террор» в 1842 году ходили вместе за открытиями к Южному полюсу.
Итак, плавали они однажды, в марте, при самом свежем норд-весте. Густой туман стал прочищаться, и показались тут и там льдинки. К ночи ветер стал еще крепчать, и повалил густой снег. Убавили парусов, опасаясь всего более ледяных плавучих гор, которых не видно было за вьюгой. А плавучие льдинки показывали, что горы эти не за горами. Взяли все рифы на «Эребусе» и стали готовиться к повороту, как вдруг ледяная скала, которой не видно было ни конца, ни начала, показалась пред носом. «Эребус» тотчас лег на левый галс, надеясь пройти на ветре у скалы,но в ту же минуту увидел товарища своего, «Террора», который двигался под марселями и фоком прямо на «Эребус».
