сузились еще больше. Они настолько сузились, что, клянусь, он меня уже почти не видит.
— Цветочный магазин?
Я медленно киваю.
— Да, э… я просто хочу подарить Софии цветы. После ужина она казалась мне слишком расстроенной, поэтому я подумал, почему бы ей не улыбнуться сразу после того, как она проснется.
— Ты и твои подарки, — усмехается он, качая головой. — Ты же знаешь, что у нее все еще есть та лягушка, которую ты ей дал.
— У меня тоже есть.
Ну, формально, у меня её игрушка. Я вырвал её у нее перед отъездом в Германию. Я знаю, что у меня была своя, которую я одел в одежду, которую всегда носила София, по крайней мере, по цвету, но мне нужно было, чтобы что-то от нее было со мной, пока её не будет.
— Правда? — Карин широко улыбается. Мне удается только кивнуть, прежде чем она снова заговорила. — Сегодня вечером фестиваль восходящих фонарей. Несколько жителей деревни собираются вместе для этого. Ничего особенного, но я не уверена, ведь это может быть слишком для тебя, но мы будем рады видеть тебя там.
Рады видеть меня там.
— Я до сих пор играю в хоккей, некоторые мои игры показывают по телевидению. Думаю, я справлюсь с фестивалем.
— Не уверен, сынок, — говорит Питер. — Не все здесь говорят по-английски. Ну, в основном пожилые люди этого не делают. А друзей Софии может быть немного… чересчур. Люди будут смотреть на тебя и Софию и говорить о вас. Они милые и все такое, но это не тот фестиваль, к которому ты привык. Кроме того, хоккейные матчи, транслируемые по телевидению, — это не то же самое, что люди, занятые вашими делами на фестивале.
Я пожимаю плечами. Если София уйдет, уйду и я. Потом будут люди, которые будут говорить обо мне, пялиться и делать Бог знает что… большое дело. Я переживу это. Надеюсь.
В конце концов Карин сообщает мне название ближайшего цветочного магазина и предлагает ввести его в карты Google, чтобы я не заблудился. Я с радостью отдаю свой телефон для этого. Я лучше буду бегать с замерзающими руками, потому что на улице минус пять градусов, чем заблудиться на морозе… в темноте.
Я не боюсь темноты, но мне нравится быть осторожным, гуляя по городу, в котором я никогда не был, в пять утра, когда снег покрывает девяносто восемь процентов дорожек.
— Возьми горячий напиток в пекарне по соседству. Они продают удивительное горячее какао, ты можешь попробовать использовать приложение-переводчик, чтобы заказать его. Сомневаюсь, что Мартина говорит по-английски, — говорит мне Карин, возвращая мне телефон. — Можешь попробовать, но есть вероятность, что она сразу тебя вышвырнет.
Просто замечательно.
ГЛАВА 28
«Ты говоришь, что мы просто друзья, но я клянусь, когда никого нет рядом, моя рука у тебя на шею» — Better by Khalid
София
Я проснулась полчаса назад в пустой комнате. Не поймите меня неправильно, я не ожидала, что Аарон останется рядом со мной после пробуждения, но я надеялась, что он в конце концов вернется.
Кто удерживает его так долго? Если это Леон… блять, ему кто-то нужен.
Несмотря на то, что я хотела бы провести еще немного времени в постели, сожалея о своем жизненном выборе, я все же встаю, чтобы надеть более презентабельную одежду. Я отказываюсь спускаться вниз в шортах и майке. Только не когда там Леон.
Я только наполовину натягиваю рубашку через голову, прежде чем замираю от звука открывающейся двери моей спальни. Что еще хуже, я даже не вижу, кто только что вошел в мою комнату, благодаря моей рубашке, которая примерно на одном уровне с моей головой, но я знаю, что прямо сейчас этот человек прекрасно видит мою грудь. Через секунду дверь закрывается, но я точно знаю, что со мной в комнате есть кто-то еще. Этот кто-то, безусловно, Аарон.
Он просто имеет тенденцию отлично выбирать время, когда дело доходит до того, чтобы увидеть мои чертовы сиськи. Начинаю думать, что это какое-то чертово магнитное поле для его глаз.
— Моя, моя, Льдинка. Если ты хотела, чтобы я трахнул тебя, ты просто должна был сказать словами, — шутит Аарон. Я собираюсь сбросить рубашку вниз, когда две руки касаются моих рук, останавливая меня. — София… — его голос низкий, с придыханием. Его руки тянутся к моей рубашке, стягивая ее прямо через мою голову и руки, прежде чем бросить её в мою корзину.
Глаза Аарона встречаются с моими, его зрачки расширены и наполнены похотью, от которой он пытается избавиться, быстро моргая. Как только мои руки опускаются по бокам, я думаю о том, чтобы прикрыться, но потом прихожу к выводу, что это бесполезно, так как он все равно уже видел мои сиськи, так зачем их прятать?
Через некоторое время его взгляд скользит вниз по моей шее, останавливаясь на груди. Его взгляд обжигает мою кожу. Если бы я не знала, что физически невозможно сжечь кожу глазами, я была бы уверена, что Аарон оставляет на моем теле шрамы от ожогов третьей степени.
— У тебя есть фетиш на грудь? — спрашиваю я, в то время как его руки хватают меня за талию, и он притягивает меня ближе к своему телу. — Я имею в виду, тебе так нравится смотреть на них.
— Как правило, нет. Но на твои…безусловно.
Ох, ладно.
Его руки на моей талии скользят вверх, пока его большие пальцы не касаются нижней стороны моих сисек. Пока Аарон слишком занят, разглядывая мою грудь, я пользуюсь случаем, чтобы поглазеть на него, мысленно запечатлеть его лицо, чтобы смаковать им, пока не умру.
Почему он должен быть таким чертовски красивым?
Его волосы кажутся пушистыми — мечта для моих рук, ставшая явью. Длинные и объемные. Его кожа слишком светлая, но подходит к его веснушкам и светло-зеленым глазам. Его губы слишком привлекательны для поцелуев, на мой взгляд, но достаточно, чтобы я жаждала их на своих. Челюсть Аарона точеная, очерченная, как будто мне еще не приходилось её видеть. А ямочка на его правом боку всякий раз, когда он улыбается… Я готова умереть, глядя на него.
Дрожь пробегает по моему позвоночнику, когда один из его больших пальцев касается моей кожи так мягко, как будто это прикосновение воздуха.
Его брови хмурятся — ничего безумного, но, может быть, он в замешательстве? Хмурый взгляд, выражающий интерес?
— Что это значит?
Что значит что? Его прикосновение? Черт возьми, откуда я знаю. Я бы сказала, это означает,
