жизни она не подавала, смотрела сквозь меня своими красными очами.
— Убей… — прошептала она, а следом безумно завопила. — Убей!!!
(Вот черт, она и правда с ума сходит. Хотя… Она ведь права!)
Только и ты не начинай.
— Убей.
(Убей.)
— Убей!
(Убей!)
Я оттолкнул Музу, скривился от головной боли. Сел на корточки, зажимая уши.
— Да заткнитесь вы оба!!!
— Убей! Убей! Убей! Убей! Убей. Убей. Убей. Убей. Убей. Убей Убей. Убей-Убейубейубей!!!
(УбейУбейУбейУбейУбейУбейУбейУбейУбейУбейУбейУбейУбейУбейУбей!!!)
Заткнитесь, я сказал!!!
Перед глазами мелькала красная луна, облака плачущие кровью, башни, пронзившие своими шпилями содрогающиеся тела.
Вот это приступ. С таким мне ещё бороться не доводилось.
Только одно желание сейчас жило во мне. Все естество порывалось схватить нож и пойти на охоту, прямо сейчас. Изрезать полицейских под моей дверью, забраться к соседям, устроить геноцид.
Я был зол. Нет, я был в ярости. Я…
— Убеееееееееееееей!!! — выла Муза мне на ухо.
— Закрой свой поганый рот! — зарычал я.
Я резко схватил её за волосы и ударил головой об стену, потом ещё и ещё, пока на обоях не появились красные следы. Потом дернул на себя и врезал пощечину по лицу. Она не издала ни звука, только вытерла кровь под носом и усмехнулась.
— Дебил. Мы с тобой одно целое, — выплюнула она. — Посмотри, что натворил.
Я коснулся дрожащими пальцами лба, ощутил что-то липкое и теплое.
— Башку свою тупую разбил, — хмыкнула она. — Что дальше? Душить меня будешь?
— Пошла ты на хер.
— Сам иди.
Она врезала мне в живот кулаком, да так, что я согнулся в три погибели, стараясь вдохнуть.
— У тебя все хорошо, мусуко? — услышал я голос за спиной.
Обернулся. Мама-сан осторожно отодвинула дверь и стояла в пороге, глядя на меня с тревогой.
— Икари, что произошло⁈ Почему у тебя кровь на голове? — вскрикнула она. — Почему ты в бинтах⁈
— Мама, все нормально, — промолвил я. — Пожалуйста, выйди. Дай мне одеться.
Но она не слушала. Сделала шаг в комнату, не сводя с меня испуганных глаз.
— Рио-кун! А где Миса? Вы что, уходили среди ночи⁈ Ты опять подрался? Что происходит⁈
— Успокойся, пожалуйста… — хрипел я.
— Как мне успокоиться⁈ Моего сына охраняет полиция, за ним вечно охотятся какие-то бандиты! А теперь он сбегает среди ночи с этой девчонкой! Зачем, Рио? Куда вы ходили⁈
Я переместился на кровать, закрыл голову руками и принялся раскачиваться, как маятник. Сил на споры не оставалось. Я был на грани.
— Я так не могу! Ты не понимаешь, что творишь, Рио… — вздохнула Мама-сан.
Её лицо побагровело, на шее вздулись вены, глаза блестели злостью и обидой.
— Объясни мне все, сейчас же… — угрожающе сказала она.
— Нет, — мотнул я головой. — Не сейчас. Я не могу.
— С тобой происходит черт-те что, ты живешь своей, какой-то абсолютно неприемлемой жизнью, и я больше не собираюсь смотреть, как ты эту жизнь рушишь! Я не дам тебе этого сделать. Я звоню Терада-сенсею, он примет меры. Пусть знает, что тебе наплевать на патруль, который морозит задницы у нас во дворе круглые сутки! Это все эта дрянная девчонка тебя довела? Признавайся Рио!
— Не смей никуда звонить! Я сам разберусь! Выйди из комнаты, я сказал!!!
— Дерзкий, глупый сопляк!
Она занесла руку.
Вот же дура. Ну как можно быть такой дурой, а мама?
Я же тебя предупреждал…
Я же предупреждал больше никогда не замахиваться на Рио Икари.
Почему ты не послушала⁈
Я сам не понял, как танто оказался в руке, как он ворвался ей в живот. Она исторгла крик невыносимой боли, кровь брызнула в лицо вместе с запахом перегара. Я прижал её к стене, стиснул пальцы на тонком горле, чтобы пережать крик. Она немощно захрипела, а я вытащил нож и ударил повторно, в грудь.
Она сипло выдохнула, глаза закатились, тело обмякло и сползло по стене на пол. Голова поникла, копна длинных, черных волос закрыла лицо. Я навис над ней с оружием в руке.
Пальцы разжались, и нож выскользнул, со звоном упал на ламинат.
Все в крови. Опять.
Что…
Что я натворил…
Я упал перед ней на колени и завыл. Плач рвался через стиснутые зубы, из глаз потекло что-то горячее.
Что это? Я не понимаю, я что… плачу⁈
Не в силах себя контролировать, я разрыдался, уткнувшись маме в плечо.
Какое трагичное прощание с Рио Икари. Ведь больше от него ничего не осталось, одним движением я разрушил все, что у него было.
* * *
Я не только уничтожил его жизнь.
Я разрушил и свой мир тоже.
Серые дни пришли и взорвали привычный уклад. Они всегда так делают.
Прошло не меньше получаса, прежде чем эмоции перестали вырываться из моего горла и глаз. Я никогда прежде не плакал, это оказалось очень и очень неприятным занятием.
Организм непроизвольно содрогается, как при рвоте, слезы текут и текут беспрестанным потоком. А ещё молча это делать не получается, стонешь и скулишь, как умирающее животное.
Спустя время я взял себя в руки. Она была мертва, но я-то жил.
Вообще не понимаю, почему это случилось. Она для меня была серым призраком, а не человеком, я никогда не испытывал к этой женщине никаких чувств. Наверное, очередной сбой, связанный с Серыми днями. Или я плакал, оттого что она была моей матерью⁈
Запутанно это все, голова и так гудит. Лучше об этом и не думать.
Тем более что от мыслей появляется боль в груди.
Лучше бы я и дальше ничего не чувствовал.
— Прости меня, мама-сан, — прошептал я и поднялся.
Пора было уходить. Придумывать, как подчистить за собой, не было нужды. Объяснить её исчезновение я никак не мог. Поэтому оставалось только бежать.
Бежать куда глаза глядят, куда-нибудь, где нет людей. Отсидеться в изоляции, пока Серые дни не пройдут. Но сначала избавиться от хвоста.
Собраться. Да, нужно собрать вещи.
Я принялся носиться по комнате, забивая сумки. Телефон мне больше не пригодится, со всеми социальными связями с этого момента покончено, поэтому я бросил его вглубь шкафа. Смотал запасную куртку, ботинки, шарф. Возможно, что мне придется побыть бездомным какое-то время. Значит, пригодятся антибиотики, на улице ведь не май месяц.
Черт, как не вовремя.
(Они всегда не вовремя.)
Особо не задумываясь, я запихал в сумку всю коробку
