самых стойких.
Бет – волосы в привычном для нее растрепанном состоянии, платье подобрано, чтобы удобнее было взгромоздиться на барный табурет, – от души зевает.
– Я все, – заявляет она. – Больше не высижу.
– Надеюсь, ты не уснешь, милая, – мурлычет Грег, облизывая губы и подмигивая своему шаферу.
Я закатываю глаза, Бет, видя это, подмигивает мне.
– Для этого существует медовый месяц. – С этими словами она сползает с табурета и тянет Грега за руку. – Всем спокойной ночи! Спасибо, что пришли. Особая благодарность – тебе, Кара, ты лучшая на свете подруга.
Она шлет мне воздушный поцелуй и направляется к лифту, Грег плетется за ней.
– Вот что меня ждет – участь подкаблучника, – шутит он, прежде чем зайти в лифт.
Очень на это надеюсь!
28
Майкл, 1987
Майкл рывком просыпается. Он в замешательстве. Какой сегодня день? Надевать школьную форму? Принимать ванну? Привыкнув к свету, он понимает, что что-то не так. Для утра темновато. Если это утро, то еще очень-очень раннее.
Он тянется за часами – отец подарил их ему два с половиной года назад по случаю поступления в школу. Часики круглые, убираются в кожаный дорожный чехол. У Майкла, правда, еще не было случая с ними путешествовать. Отец предупредил его, что он, как школьник, должен сам заботиться о том, чтобы не проспать. Нельзя во всем полагаться на мать, надо начинать отвечать за себя самому. Мама взяла часы и провела пальцем по шероховатой коже чехла.
«Маловат он для часов, Джо! Он еще и время-то определять не умеет», – сказала она и убрала со лба сына волосы.
«Пусть учится!» – отрезал отец, как будто Майкл был виноват в своем неумении определять время.
Майкл хотел объяснить, что у них в детском саду не было занятий по времени, но он тем не менее умеет называть его с точностью до получаса и знает назначение обеих стрелок. Мать улыбнулась ему особенной секретной улыбкой, как всегда бывало, когда она не соглашалась с отцом, но не хотела ему перечить.
«Мы научимся понимать время, правда, Майкл? – ласково сказала она. – А пока что я буду тебя будить. – Она подмигнула ему. – На всякий случай».
Цифры и стрелки часов светятся, но чтобы видеть время в темноте, нужно положить часы на свет, прежде чем лечь спать. Как Майкл ни вглядывается в них сейчас, ему ничего не видно. Приходится включить лампу у изголовья. Он пока что нетвердо разбирает время, но уверен, что на часах половина одиннадцатого. Еще не наступила полночь, не говоря о завтрашнем дне. Почему же он проснулся?
Шум повторяется, и он понимает, что его разбудило. Отец кричит – громко, не стараясь сдержаться. Иногда родители так безответственны! Нужно унять отца, иначе Кара проснется – и тогда держись!
Майкл рассерженно встает с постели. Казалось бы, родители – взрослые люди. Не знают они, что ли, что их крики мешают спать? Он пересекает свою комнату. Сейчас он велит им уняться, прекратить спорить и лечь спать. Им тоже пора!
Он выходит на лестницу и уже готов спуститься, но что-то его останавливает. Голоса звучат необычно. В отцовском крике ничего необычного нет. Он все время орет на мать: критикует ее, перечисляет ее ошибки, учит, как исправиться. Иногда Майклу хочется за нее вступиться, тогда он делает глубокий вдох, готовясь произнести необходимые слова, но мать, кажется, умеет читать его мысли: она прижимает палец к губам, призывая его молчать. Когда его отец кричит, она всегда отвечает, что ей очень жаль, что она постарается, чтобы больше такого не было. Этим все обычно и кончается.
Но в этот вечер ссора разворачивается по-другому. Отец орет как обычно, мать тоже отвечает ему криком. Вернее, это не крик: ее голос остается тихим, но чувствуется ее гнев. Майкл стоит наверху лестницы, разрываясь между желанием подойти ближе, чтобы расслышать слова, и остаться незамеченным, чтобы не попасть под горячую руку. Отец опять переходит на крик, тон этого крика Майклу хорошо знаком:
– Не знаю, откуда у тебя эти безумные мысли! Хотя что это я? Знаю, знаю: от этой чертовой бабы! Хватит с меня! Чтобы ее больше не было в моем доме, под моей крышей!
До Майкла снова доносится тихий голос матери, он ничего не может разобрать, но, без сомнения, она очень сердится.
– Я сказал «нет»! – бесится отец. – Моя жена никогда не пойдет работать. Мое слово здесь закон, сказано тебе «нет», так что передай своей новой подруге… – это слово отец произносит, как ругательство, – пусть засунет себе свои дурацкие мысли… куда поглубже.
Они переходят из кухни в коридор. Майкл прижимается к стене, чтобы его не заметили.
– Не знаю, почему ты такой неуступчивый, – говорит мать. – Это же неполный рабочий день. Майкл теперь школьник, а за Карой могла бы несколько часов в неделю приглядывать приходящая няня.
– Не допущу, чтобы ты доверила мою дочь чужому человеку, а сама предавалась своим мелочным фантазиям!
Майкл не знает, что значит «мелочные», ему кажется, что это что-то милое, игрушечное.
Открывается дверь на улицу – Майкл узнает скрип ее петель.
– Я ухожу! – рявкает отец. – Чтобы ни слова об этом после моего возвращения!
Сильный хлопок дверью. Майкл морщится, задерживает дыхание. Теперь Кара наверняка проснется. Так и есть: ее рев подобен сирене воздушной тревоги. Сейчас мама побежит ее успокаивать. Он намерен не сходить с места из солидарности с матерью, но, вспомнив ее угрожающий тон, передумывает и юркает к себе в комнату, прежде чем она его заметит. Свет он не выключал. Если выключит сейчас, мама поймет, что он просыпался. Он оставляет свет включенным: пусть она думает, что он проснулся раньше, включил свет и так уснул.
Он прыгает в постель, забирается под одеяло, закрывает глаза и притворяется спящим. Через несколько секунд дверь тихонько шуршит по ковру, и он не слышит, а чувствует мамино присутствие. Он лежит тихо-тихо, она мнется у двери. Вопли Кары все громче, приходится матери идти к ней. Майкл слышит, как она пытается успокоить дочь, как ходит взад-вперед по ее комнате. Постепенно плач стихает, сменяется всхлипами. Наконец воцаряется тишина. Кара уснула.
Он слышит, как мама опять входит к нему в комнату, чтобы выключить свет, и старается дышать ровно. Чувствуя, что она стоит над ним, он крепко сжимает веки.
– Она тебя разбудила? – ласково спрашивает мама.
Майкл пытается притвориться, что спит, но быстро понимает, что это бессмысленно: она всегда угадывает, спит он или нет. Он открывает глаза. Она опускается
