в потолок, и наблюдаю, как в них гаснет свет.
Я кричал тогда и кричу сейчас.
Девушка лежит на асфальте, из ее затылка медленно вытекает кровь, конечности сломаны и вывернуты под неестественными углами — девушка моргает, глядя в серое небо.
Она не мертва, пока что.
Я тут же падаю на колени рядом с ней.
— Лотта, — говорю я дрожащим голосом, касаясь рукой ее щеки.
Ее светло-зеленые глаза смотрят на меня, и, хотя мы не знакомы, мне кажется, что я ее знаю. Она парит в пространстве между нами и завесой. Свет гаснет в ее глазах, как это было с Мари, но уходит она медленнее. Она хочет остаться.
«Я желаю тебе обрести покой», — говорю я ей внутренним голосом и с удивлением обнаруживаю, что моя магия возвращается ко мне.
Она смотрит прямо мне в глаза, и кажется, слышит меня.
Я наклоняюсь и беру ее за холодную, хрупкую руку, давая понять, что она не одна. Именно так я хотел бы поступить с Мари, а не то, что произошло на самом деле. Вокруг нас я слышу плач, крики и вопли, все больше и больше людей спешат на место происшествия, но сейчас здесь только мы с этой девушкой на влажном асфальте и растекающееся озеро крови.
Было бы эгоистично спрашивать эту умирающую девушку, что она имела в виду. Было бы эгоистично спрашивать ее, что с ней случилось. Было бы эгоистично спрашивать, что заставило ее покончить с собой.
Но я и есть эгоист.
«Кто сделал это с тобой?» — спрашиваю я, потому что кто-то сделал. Кто-то привел ее сюда, чтобы она спрыгнула с крыши и закончила свою короткую жизнь в окружении таких незнакомцев, как я.
Кто-то обрек ее на страдания, от которых смерть единственное спасение.
Девушка пристально смотрит на меня, ее губы слегка шевелятся.
«Все здесь построено на костях», — говорит она у меня в голове. «Спасайся».
Затем я вижу, как жизнь покидает ее.
Она струится из нее, как золотая нить, из макушки и, закручиваясь, устремляется к небу, пока ее не уносит легкий ветерок, направляя к озеру.
Через секунду ее глаза смотрят в никуда.
— Нет, — кричу я в отчаянии, испытывая дикое, паническое чувство, когда пытаешься ухватиться за жизнь, но бесполезно. — Нет. Нет. Нет.
Слезы наворачиваются на глаза, и я продолжаю сжимать руку девушки, как будто это может вернуть ее обратно.
— Нет, — шепчу я.
Я чувствую руки на своих плечах, которые тянут меня назад, в то время как кто-то еще протискивается мимо. Медсестра, которая как будто может что-то исправить. Меня оттаскивают от мертвой девушки, от толпы, и я понимаю, что это Бром схватил меня. Я прижимаюсь лбом к его груди, пытаясь отдышаться.
— Крейн, — говорит он тихим голосом. — Я здесь.
Такие простые слова, и все же они так важны.
Он кладет руки мне на плечи, нежно массируя их.
— Хорошо, — говорю я сквозь слабый вздох. — Хорошо.
Потому что я сейчас видел, как у меня на глазах умирает девушка, и уже второй раз вижу смерть.
По крайней мере, на этот раз я знал достаточно, чтобы не повторить ту же ошибку.
По крайней мере, я не пытался вернуть ее к жизни.
Никого нельзя возвращать к жизни.
— Как странно плакать, — бормочу я, наблюдая, как слеза скатывается с моего лица и падает на землю. — Как странно, что наши сердца так сильно обливаются кровью, что боль вытекает из глаз.
Я поднимаю голову и встречаюсь взглядом с Бромом.
И на этот раз позволяю ему быть моей опорой.
Кладу руку ему на затылок и мгновение держу там.
— Спасибо, — шепчу я, надеясь, что мои глаза скажут ему больше, чем слова. — Спасибо.
Его лицо остается бесстрастным, и это так непохоже на обычного Брома, который показывает все взглядом, движением бровей, ухмылкой. Но сейчас он делает так, как нужно мне. Раньше он был ураганом, а сейчас успокаивает.
В глубине этих черно-карих глаз я вижу, как он смягчается.
Я поднимаю голову, делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, а затем оглядываюсь. Одноклассники обнимают друг друга и плачут, учителя в шоке. Затем появляется Кэт, которая серьезно смотрит на меня, а за ней Сестры Софи и Маргарет. Сестра Маргарет что-то напевает, обращаясь к небу.
Сестра Софи смотрит прямо на меня с выражением, которое я не могу до конца понять.
Но это похоже на предупреждение.
Глава 16
Кэт
Весь кампус перевернут с ног на голову. Занятия отменены. Все оказались заперты в этих маленьких очагах горя и шока. Колокола собора звонят, и звонят, и звонят. Я больше не могу этого выносить, ложусь на кровать, закрывая уши.
Сестра Маргарет обошла общежития и сообщила студентам, что сегодня в девять часов вечера в соборе состоится собрание, на котором мы все будем скорбеть и обсуждать то, что случилось с Лоттой.
Но я не смогу провести целый день, шатаясь в оцепенении, и не смогу найти утешение в объятиях других людей, которым я безразлична. Я видела, как человек умер у меня на глазах уже во второй раз, и хотя я Лотту совсем не знала, все равно это было травмирующим зрелищем. Тяжело было видеть эту бедную девочку на крыше и знать, что она все равно прыгнет, и мы не успеем до нее добраться.
Через несколько часов после инцидента, я сидела в своей комнате, не зная, что делать дальше, и вдруг услышала, как кто-то позвал меня по имени за окном, так тихо, что я даже прислушивалась. Я увидела снаружи Крейна и Брома, две высокие темные фигуры в тумане. Они оба делали жесты в сторону конюшни и направлялись к ней.
Я быстро схватила пальто и надела его, потом выбежала из своей комнаты в тихий туманный день.
Догнала я их уже в конюшне.
— Что вы делаете? — спрашиваю я, когда они оба направляются в кладовую.
