норжский вельми похож. Она с трудом поняла, чего они хотели. Минут десять пыталась у них вызнать. Наконец, сообразила, что те пришли купить припасов в дорогу. Ну, взяли они припасы, и уехали. Ах, да, жена ещё говорила, что голоса у них жуткие. Будто рычание демонов из Мрачной Долины Эльса.
Мрачной Долиной Эльса в Стаентраде называют ад.
— А чем они расплатились? — спросил Тольскер.
Корчмарь усмехнулся и полез под прилавок.
— А посмотрите-ка! — он положил на прилавок маленький золотой самородок.
Тольскер присвистнул.
— Хоров, видимо, у них нет, — сказал Даид.
— Верно, — ответил Тольскер. — Потому и расплачиваются самородками. Не из Стаентрада они.
— Интересно, зачем им маски? — спросил Даид.
— Да, — задумчиво ответил Тольскер. — Это тоже хороший вопрос. Что у них там, под масками?
Корчмарь продолжал:
— В общем, жена моя страшно перепужалась. Говорит, теперь в кошмарах ей являться будут. Интересно, что это за люди такие? Чужаки? Скорей всего — раз на непонятном брешут. Вот я думаю, спадэны, а не норжские ли это монахи?
— Монахи? — Тольскер удивлённо уставился на корчмаря.
— Айэ, спадэн. Слышал я, в Норжии — а, вернее, в Хвандоре — есть таинственный город-монастырь в горах, Тэнэд. Там живут монахи тайного культа, их называют Служители Чёрных Кумирен. Они говорят на старом языке, древне-норжском, языке народа элидринов, народа Высоких-из-Арок. Носят чёрные балахоны, странно выглядят, странно себя ведут. Вот я и подумал — а не они ли это и были? Говорят, Служители Чёрных Кумирен посылают к нам через море своих проповедников, чтобы те ходили по городам и сёлам и обращали народ в их веру. Вот, возможно, такие проповедники и посетили нас?
Тольскер выглядел озадаченно. Похоже, он уже успел придумать целую теорию относительно этих незнакомцев — теорию о том, что они как-то связаны с нашими поисками украденных реликвий. Но предположения корчмаря звучали разумно и вполне могли оказаться правдой — Тольскер это понимал, и теперь его теория разваливалась, как карточный домик. Да, конечно же, эти странные незнакомцы были хвандорскими проповедниками из Культа Чёрных Кумирен, странствующие по Стаентраду. Они вовсе не собирались на нас нападать, мы встретились в лесу случайно. Стаентрадским языком они, видимо, владеют плохо, и чаще говорят на своём, древне-норжском.
Тольскер с задумчивым видом разгладил усы, а потом обратился к корчмарю:
— Спасибо за сведенья, хозяин! А теперь мы хотели бы снять у тебя комнаты на ночь и перекусить.
— Как пожелаете, спадэны.
— Снаружи остались наши кони, вели кому-нибудь отвести их в конюшню и накормить.
Корчмарь взглянул на мальчишку и кивнул в сторону двери, тот подбежал к сундуку у входа, поднял с крышки лежавшую там детскую овчинную безрукавку, открыл дверь и умчался во тьму и метель.
Мы поужинали, а затем корчмарь расселил нас по двое в комнату, и на этот раз мне досталась комната с Даидом.
Я нагрел в котелке воды, приготовил ночной отвар, принял порошок, пузырёк эликсира, выпил отвару и лёг в постель. Даид наблюдал за моими ежевечерними процедурами с любопытством.
— Что это, мастш Рой, вы принимаете?
— Видишь ли, я очень больной человек. Мне приходится постоянно принимать лекарства, иначе я испытываю жуткую боль.
— Сочувствую, мастш Рой… Вот дед мой, покойный, тоже болел и принимал…
— Да, спокойной ночи, — сказал я, положил рядом с собой на подушку перчатку и тут же провалился в сон.
Глава 20
Мы плывем на лодочке (То слово)
Я находился в тронном зале. За троном — стена с парящими в тумане полумесяцами. В высокие арочные окна бил приглушённый свет — снаружи стоял пасмурный день. Окна-арки и колонны поднимались вверх к громадным сводам, а там, под потолком, можно было видеть статуи обнажённых фигур, а на самом потолке красовались гигантские символы, гербы, родовые знаки, изображающие рыбу.
На возвышении со ступенями стоял могучий трон из ветвей, на нём восседал всё тот же владыка в жутких доспехах и с ужасной головой в виде черепа с рогами, шипами и жвалами, в короне из ветвей.
К трону приблизилось одно из звероголовых чудовищ. У него была голова насекомого, его броня была чёрной, с огромными наплечниками, на левом большие загнутые шипы, на предплечьях — шипастые наручи, глаза существа светились зелёным, похожим на блуждающие огоньки над болотами. Я ощутил что-то знакомое в его облике…
Когда он снял свою голову насекомого — а это оказался всего лишь закрытый шлем с маской — я увидел, что у него… моё лицо.
— T’hou yarren sabhail' tor G’haedn Aelonker T’hekarrag’he? — спросило существо на троне рокочущим металлическим голосом, от которого бежали мурашки.
— Yarm iomlairen Meya N’raad, — ответил… я, на которого я глядел сейчас со стороны.
Появилась она. В облегающем длиннополом белом платье, с глубоким декольте и вырезом у правой ноги вдоль всего подола, с обнажённой спиной. Волосы её — как обычно — длинные, струящимся водопадом спускались до самого пола.
Она встала позади меня — того, на которого я смотрел со стороны — обняла его, чмокнула в щёку и воскликнула:
— Mo moeruil' lymin arur! T’hou yarr nior oirren dirr t’h!
Я (он) ей ответил:
M'hurarye'h
Orrenneakeh.
— Mo arur! Mo lymin arur! — восклицала она с восторгом, заламывая руки.
Существо на троне рассмеялось, рокочущий скрежещущий смех разнёсся по всему просторному залу, отскакивая от стен, высоких сводов, отполированного до зеркальной чистоты каменного пола и величественных арок.
Существо на троне протянуло руку ко мне (к нему) и сказало:
— T’hugatar emi Meya N’raad.
— G’haabn, — ответил я (он) и положил в руку существа… продолговатое яйцо.
Существо на троне, снова рассмеявшись рокочущим металлическим смехом, высоко над головой вскинуло руку
