знак «Стоп», когда мы с сыном пытались перейти дорогу. Материнская агрессия способствует достижению репродуктивных целей самок как человека, так и других животных. Но она, похоже, не связана с тестостероном. На самом деле, исследования на отличных от человека животных показывают, что вероятность материнской агрессии возрастает благодаря гормонам, вырабатывающимся во время беременности и кормления грудью. Поскольку женская агрессия обычно служит иным целям, чем мужская, она, как правило, и регулируется другими гормонами{267}.
Если принять более широкое определение агрессии, включающее такие косвенные и родительские формы, а также агрессию в отношении половых партнеров, у нас найдутся убедительные доводы в пользу мнения, что женщины могут быть не менее агрессивными, чем мужчины. Ученые нашли четкие доказательства того, что женщины так же склонны к вспышкам гнева{268}. Но если понимать агрессию узко, подразумевая только такие ее проявления, когда агрессор сам подвергается физическому риску, например при нанесении телесных повреждений путем избиения, изнасилования или убийства, то ни о каком равенстве не может быть и речи. Мужчины здесь явно вне конкуренции.
Отсчет убийств
Мы уже убедились, что понятие «агрессия» охватывает множество разнообразных форм поведения. Вопль, который вы издаете, когда кто-то перехватывает ваше место на парковке, бойкот одноклассницы, угроза наказать ребенка и планирование убийства – все это акты агрессии, но в остальном у них, похоже, мало общего. Как классифицировать агрессивные действия? Я уже упоминала о том, что следует различать, например, прямую и косвенную агрессию, но исследователи предложили гораздо больше критериев.
Есть еще один способ классификации агрессии, который может быть полезен для нашего обсуждения, – это различие между реактивной и проактивной агрессией. Представьте, что вы приходите домой в разгар рабочего дня, заходите в спальню и обнаруживаете своего партнера в кровати – растрепанного, голого и не в одиночестве. Кровь приливает у вас к щекам, сердце начинает сильно биться. Вы орете благим матом и швыряете в изменника семейной фотографией в рамочке. Это реактивная агрессия{269}.
В альтернативном сценарии вы действуете хладнокровно. Вы не швыряете фотографию, а достаете мобильный телефон и делаете снимки или видео. Позже вы размещаете пост в социальных сетях вместе с персональными данными любовницы или любовника вашего партнера. Это пример проактивной агрессии. Ни мужчины, ни женщины не имеют монополии ни на тот ни на другой тип агрессии{270}.
Как указывает Ричард Рэнгем в своей книге «Парадокс добродетели: странное соотношение между нравственностью и насилием в эволюции человека» (The Goodness Paradox: The Strange Relationship Between Virtue and Violence in Human Evolution, 2019), реактивная агрессия с большей вероятностью возникает между двумя людьми (как драка, о которой рассказывалось в начале главы), а проактивная скорее присуща группам лиц или даже социальным институтам. Он описывает коалиционную проактивную агрессию, лежащую в основе таких зверств, как войны, пытки, казни, рабство и погромы{271}.
Доказательств связи тестостерона с проактивной агрессией немного, хотя роль нервной системы в ее проявлениях стала сейчас предметом интенсивных исследований{272}. В этой главе я сосредоточусь на мужской конкуренции за статус, партнеров или ресурсы, необходимые для их получения, которая, как правило, подразумевает реактивную агрессию. Как мы увидим, наука убедительно доказала влияние Т на такое поведение.
Измерение агрессии
Измерить агрессию – непростая задача. Самые надежные данные о поведении животных мы получаем, наблюдая за ними в естественной среде обитания, к которой они адаптировались в процессе эволюции. Но когда дело касается нас самих, это затруднительно, потому что в процессе эволюции нашего вида нам не приходилось жить в тесноте, ежедневно контактировать с незнакомцами, проводить бо́льшую часть времени в классе или офисе, торчать в тиндере или обедать в «Макдоналдсе». Более того, сообщения очевидцев об акте агрессии могут быть необъективными, особенно если свидетель сам принимал в нем участие. (Одним из способов частично решить эту проблему является использование множества различных источников, например показаний коллег, а в случае изучения поведения детей – родителей и учителей.) Разумеется, можно проводить эксперименты в лаборатории, где агрессию получится оценивать более объективно, заодно осторожно меняя уровень гормонов или характер провокаций. Но зачастую остается неясным, как экстраполировать поведение людей в такой искусственной среде на их поведение в реальном мире{273}.
В какой-то степени эти сложности можно преодолеть, изучая насильственные преступления. Хотя в целом статистические данные о преступности различаются по степени надежности, насильственные преступления обычно регистрируются точнее всего. Преступления не всегда раскрываются, однако уровень раскрываемости насильственных преступлений намного выше, чем менее серьезных правонарушений. Это особенно справедливо в отношении убийств, информация о которых реже бывает предвзятой. Драку, не закончившуюся летальным исходом, сложно ошибочно зарегистрировать как убийство, а убийство почти невозможно скрыть.
Статистика насильственных преступлений также полезна для оценки эволюционной основы половых различий в проявлении агрессии, поскольку нам доступны данные по разным регионам, культурам и временным периодам. Однако такая статистика дает лишь ограниченное представление о реальном положении дел, поскольку касается только самых крайних форм физической агрессии. Это все равно что рассматривать только максимальные показатели роста. Если среди 100 человек ростом выше 210 см вам попадется хотя бы одна женщина, считайте, что повезло. Более 99,9 % людей, чей рост превышает 210 см, – это мужчины. Согласитесь, огромная разница! Но если рассматривать половые различия в области среднего роста, данные мужчин и женщин будут перекрываться в куда большей степени. Из 100 человек ростом более 165 см женщин будет примерно 22. По сравнению с различиями в максимальных показателях, половые различия в росте, близком к среднему, гораздо менее значительны.
Половые различия в проявлении агрессии (как и во многом другом) подчиняются аналогичным закономерностям. Большинство людей никогда не совершают убийства и не наносят тяжких телесных повреждений, но многие мужчины и женщины хоть раз кого-то толкали, применяли словесные угрозы или бросались предметами в другого человека. Эти широко распространенные агрессивные действия, как правило, не попадают в статистику преступности, а различия между мужчинами и женщинами здесь гораздо меньше, чем в случае насильственных преступлений.
С учетом всех этих оговорок, давайте обратимся к печальной реальности и рассмотрим крайние случаи агрессии. Издавна и повсеместно мужчины убивают, а также совершают физическое и сексуальное насилие гораздо чаще, чем женщины. Мужчины ответственны за 90–95 % всех убийств в мире, и чаще всего они убивают других мужчин{274}. Женщины, которых они убивают, – это обычно их жены, партнерши, бывшие жены или бывшие партнерши. Когда мужчина убивает женщину, его мотивом часто является ревность: он убивает в наказание за уход или за то, что он воспринимает как неверность{275}.
Возможно, вы задаетесь вполне логичным вопросом: каков эволюционный механизм того, что мужчина убивает свою жену или партнершу? Разве это не противоречит теории, утверждающей, что он должен быть крайне мотивирован на ее защиту? Дело в том, что мужчины, которые физически запугивают жен и партнерш, принуждая их к сексуальной и эмоциональной верности, могут убить, переусердствовав с попытками доказать достоверность своих угроз. Вот как это объясняют Мартин Дейли и Марго Уилсон, видные исследователи эволюционных основ внутрисемейных убийств:
Мужчины стремятся контролировать женщин различными способами и с переменным успехом, в то время как женщины стремятся противостоять принуждению и отстаивают свой выбор. Такое состязание – это всегда балансирование на грани, и убийства супругов любого пола могут считаться промахами в этой опасной игре.
Статистика других насильственных преступлений не столь точна, как статистика убийств. В частности, случаи изнасилования часто замалчиваются и не приводят к возбуждению уголовных дел, а юридические определения этого деяния сильно различаются{276}. (Вне зависимости от формулировок, женщин по обвинению в изнасиловании не задерживают практически никогда.) Но какими бы ни были точные цифры насильственных преступлений, очевидно, что мужчины лидируют во всех категориях. Если считать статистику задержаний отражением состава всей совокупности преступников, получается, что в США мужчины совершают 80–85 % насильственных преступлений{277}. Эти результаты примерно одинаковы для всех стран мира. Хотя процентные
