у меня были ключи от дома.
Я уже хотела отвесить какой-нибудь умный комментарий, что он мог бы использовать свое время с умом и разобраться с бумажной волокитой, какую (и если) ему задала Петра, а не торчал тут со мной. Но затем я посмотрела ему в глаза. Они были грустными. Не такими, как когда меня отчитывала офицер Грин. По ее глазам я могла прочитать, что она вовсю наслаждалась своим преимуществом и властью. Брэнсону не нравилось это делать, вероятно, так же сильно, как и мне.
Я сделала шаг к нему:
– Зачем ты это делаешь? Я не понимаю.
Его боль усилилась, но затем исчезла за той стеной, которую он в последнее время так ловко научился возводить. А может быть, он всегда был хорош в этом.
– Думаю, более подходящий вопрос, зачем ты это делаешь? Я четко дал тебе понять, какие будут последствия. Это ты не подчиняешься.
– Подчиняюсь? – я сделала шаг назад.
– Неверное слово. Извини, – у него вспыхнули щеки. – Я хотел сказать…
– Нет. Ты сказал то, что хотел сказать. – Я уже хорошо понимала, в каком направлении мы теперь двигались, но, увидев боль в его взгляде, я начала давать слабину. Этому не бывать снова. – Если у тебя нет никаких обвинений в мою сторону, я бы хотела уйти.
– Фред. Я… – Брэнсон стал заикаться.
Он по правде стал заикаться. Я не думала, что такое возможно. Но в конце концов он лишь покачал головой и отошел в сторону, чтобы я могла пройти и выйти из спальни. Он следил за мной взглядом, пока я цепляла поводок Ватсона и осторожно маневрировала, подбирая игрушки и стараясь не выронить подстилки.
Залезая в свой «Мини-купер», я чувствовала боль, но также я была в ожидании, потому что успела спрятать фотографию. Ответ был в ней. Я знала это.
Четырнадцать
– Я думала, что эти двое вообще никогда не спят. – Зельда сидела на полу в гостиной и выглядывала через открытую дверь спальни на Флотсама и Джетсама.
– Как только я сегодня привезла им их кроватки, они больше не слезали с них. Я уже даже скучаю по хаосу от них, – они оба были на седьмом небе от счастья, когда увидели свои игрушки, но потом рухнули на подстилки и уже несколько часов не покидали их. Время от времени один из них ворчал, переворачивался или слегка приоткрывал глаза, но затем снова засыпал. Как жаль, что я сразу не привезла их вещи.
– Это музыка, – мудро произнесла Верона, также сидевшая на полу и опиравшаяся спиной на диван, как и ее сестра-близняшка. – Это тешит душу, успокаивает дикого зверя.
Мама оторвалась от крепления черных массивных кристаллов к колье и похлопала Верону по плечу:
– Очень мило. Особенно мне нравится звук канадских гусей на фоне.
– Ну… этот альбомчик хороший, но я бы скорее предпочла другое, – она с укоризной взглянула на Зельду. – Во время микширования звука добавляются крики птиц. Но это электронная фальшивка, а музыка для медитации, которая не является подлинной, не может по-настоящему очистить душу или разум.
Зельда была сосредоточена на работе с нитями фиолетовых и розовых бус.
– Только посмотрите. Эту модель будут сразу раскупать в «Чакре».
– О чем я и говорю. Если мы будем подбирать музыку для медитаций из соображений лучших продаж, то мы не лучше тех самых капиталистов, против которых мы боремся, – теперь уже Верона с укоризной взглянула на Зельду.
Теперь Зельда смотрела на бусины так, словно они морально оскорбили ее:
– Неужели ты каким-то образом оказалась не в курсе, милая сестра, что мы открываем магазин?
– Но это не означает…
– У меня есть то, что нужно! – мама не дала Вероне договорить, взмахнув руками, а затем полезла в свою большую коробку с разными кристаллами и камнями. – Ну вот, – она вытащила две белые призмы длиной примерно в три сантиметра, которые были похожи на кусочки мела с серыми прожилками, и протянула их близняшкам. – Говлит может помочь избавить организм от стресса, боли и… злости.
Нахмурившись, Зельда и Верона взяли камни и прекратили ссору. Эти двое были одинаковыми практически во всем. Они обе были похожи на своего отца, Барри, – они тоже носили постоянную коллекцию тай-дай и штанов для йоги, хотя у них больше было из натурального волокна, сшито вручную и окрашено экологически чистыми красками, а у Барри был цветочно-детский хиппи-гардероб. По большей части близнецы разделяли веселый и покладистый характер Барри. Но с тех пор, как они начали вместе работать над открытием своего магазина новой эры, из-за тех немногих различий, которые у них были, сводили всех вокруг с ума. Единственная разница в их внешности заключалась в том, что у Вероны были длинные светлые волосы, а Зельда была брюнеткой. Долгое время я думала, что это их единственное отличие. Потом я увидела Зельду, которая тайком от сестры ела мороженое. У них был очень строгий образ жизни без сахара и обработанной пищи. Я поняла, что это конкретное различие и еще множество других обнаружится только с течением времени. И теперь я просто надеялась, что это не запустит Третью мировую войну и не уничтожит вместе с их магазином и «Милого корги».
– Я очень ценю, что вы перенесли сюда свою вечеринку по изготовлению украшений. Флотсам и Джетсам привыкли постоянно быть с Поли, и мне было очень неловко оставлять их одних, – я улыбнулась близняшкам, выглянув из-за экрана своего ноутбука и на мгновение поразилась тому, что начала понимать отношения сестер. Как изменилась моя жизнь… – Извините, что не могу помочь вам с украшениями.
Верона махнула рукой:
– Ой, боже мой, мы и так знали, что ты долго не выдержишь сидеть с нами над бусинами.
Зельда, согласившись с сестрой, кивнула:
– Даже если бы тебе не надо было расследовать убийство. Иногда нам кажется, что Филис – это наша тайная мать, а не твоя. У нас с ней гораздо больше общего.
Комментарии типа таких. Если бы я хорошо не знала близняшек, я бы подумала, что за сердце моей матери объявлено какое-то дурацкое вознаграждение. Но его не было. И… не то чтобы они были совсем неправы. В конце концов, они сидели там втроем, моя мать на диване, Верона и Зельда на полу по обе стороны от нее, и все вместе делали украшения из бусин и кристаллов для маленького уголочка с изделиями моей мамы в их новом магазине, пока я сидела отдельно от них за ноутбуком, а Ватсон дремал у меня в
