у меня желание спрятаться в багажнике.
— Я же говорил тебе, что с ней все в порядке, папа.
Мейсон прищурился, глядя на сына.
— Помни, кто здесь главный.
Холден опустил голову.
— Извините, сэр.
Мейсон кивнул и перевел взгляд на меня.
— Ты не пострадала?
Я сглотнула, когда Кин взял меня за руку, а за нашими спинами появились Энсон и Лукас.
— Просто небольшая шишка на голове.
Мейсон заскрежетал челюстями.
— Этого никогда не должно было случиться.
— Патрули что-нибудь нашли? — спросил Холден.
Мейсон кивнул Сэму, как бы давая ему разрешение отвечать.
— Мы проследили за запахом до проселочной дороги, которая ведет к шоссе. Должно быть, там его ждала машина, потому что его след исчез. — Жесткий взгляд Сэма смягчился, когда он перевел его на меня. — Мне так жаль, что это случилось, Роуэн. Обычно на нашу территорию не вторгаются незнакомые волки.
— Кто-то, проходивший мимо, должно быть, учуял ее запах, — сказал Энсон, придвигаясь ближе ко мне.
Мейсон внимательно изучал меня.
— Мы все чувствуем в тебе силу. Некоторых это пугает. Это взъерошит шерсть других, вызывая у них желание бросить вызов. И некоторые, возможно, захотят получить эту власть для себя.
Я не могла сдержать легкой дрожи, пробежавшей по телу. Лукас подошел ближе и, взяв меня за другую руку, сжал ее.
Коби посмотрела на меня свысока.
— Возможно, ты немного преувеличиваешь, Мейсон. Она еще даже не перекинулась. Насколько нам известно, она может быть скрытой.
— Скрытой?
Коби закатила глаза.
— Пустышкой. Перевертышем, который никогда не узнает, каково это — бегать волком.
Энсон издал низкое рычание.
— Не разговаривай с ней в таком тоне.
Поза Коби изменилась, она расправила плечи.
— Помни, кто здесь доминирует, щенок.
Энсон ухмыльнулся, но в его улыбке было что-то звериное.
— Ты уверена в этом, бета?
Что-то промелькнуло в глазах Коби так быстро, что я чуть не упустила это. Сомнение. Она не была уверена, что сможет выстоять против Энсона.
— Хватит, — рявкнул Мейсон. — Вы оба ведете себя как малыши. Прямо сейчас нам нужно единство и поприветствовать Роуэн в ее новой семье. Ее нужно принять в семью и защищать до тех пор, пока она не сможет защищать себя сама.
Семья. У меня защемило в груди от этой мысли. Я хотела этого и в то же время была в ужасе. Напоминание о том, что моя собственная семья разбилась вдребезги, заставило меня потянуться за телефоном в кармане. Никаких текстовых сообщений. Если бы из школы позвонили родителям и сказали, что я ушла на весь день, моим родителям было бы все равно.
Лукас крепче сжал мою руку, и по мне разлилось успокаивающее тепло. Я посмотрела на него.
— Что это было?
Он смущенно улыбнулся.
— Мой дар. Я — эмпат, могу облегчать сильные эмоции тех, кто мне близок.
Я посмотрела на людей вокруг меня.
— У вас у всех есть дары?
Мейсон покачал головой.
— Не каждого волка. Но наша стая была благословлена довольно многими. Как и друзья, которых ты, похоже, завела. — В тоне Мейсона послышалось подозрение, и я повернулась, чтобы изучить парней вокруг меня.
— Я могу оградить себя от оскорбительных даров, а иногда и Вона тоже, — сказал Кин.
Холден заскрежетал челюстями.
— Я могу контролировать физические движения других людей на короткое время, замораживая их на месте. Но мы можем использовать дары только в человеческом обличье, а не когда мы волки.
Интересно. Я повернулась к Энсону.
— А у тебя?
Он одарил меня дерзкой ухмылкой.
— Сила.
— А что насчет Вона? — тихо спросила я.
На мгновение все замолчали, а затем заговорил Кин.
— Его дар — боль. Он может причинить ее физическим прикосновением, когда его эмоции обострены.
Я сразу поняла, что Вон не рассматривал это как дар. Он рассматривал это как проклятие. Мое сердце болело за этого задумчивого ублюдка.
— Мы подозреваем, что у тебя тоже будет дар, и будет довольно интересно посмотреть, какой именно, — сказал Мейсон, возвращая мое внимание к себе.
— Ты думаешь, у меня есть дар? Я даже не перекинулась.
— Я действительно думаю, что, возможно, знаю, какой, — вмешался Лукас.
Я резко повернула голову в его сторону.
— Да?
Он скользнул рукой по моей щеке в том месте, где еще вчера были порезы.
— Исцеление.
— 37-
Коби шумно втянула в себя воздух.
— Чушь собачья.
Пристальный взгляд Лукаса стал жестче на ней.
— Она исцелила себя за одну ночь и избавила меня от головной боли.
Коби покачала головой.
— Тебе все мерещится. В нашей стае веками не было настоящего целителя.
Сэм посмотрел на меня не с сомнением или насмешкой, а с любопытством.
— Просто расслабься, Коби. Какими бы талантами ни обладала Роуэн, со временем они дадут о себе знать. Но, несмотря ни на что, теперь она одна из нас.
Мейсон бросил на Коби обвиняющий взгляд.
— Он прав, и тебе не мешало бы помнить об этом.
Коби сухо кивнула.
— Я собираюсь присоединиться к патрулям.
Мейсон кивнул, что она свободна, а затем посмотрел на Сэма.
— Свяжись с силовиками и доложи через час.
Сэм опустил голову.
— Конечно.
— Давайте зайдем внутрь и поговорим, — сказал Мейсон.
Мы поднялись по лестнице и вошли в сторожку. Было на удивление тихо, но была середина дня. Мейсон провел нас в большую секцию перед камином. Ребята усадили меня посередине — Холден и Кин с одной стороны, а Энсон и Лукас с другой.
Мейсона сжал губы в тонкую линию, пока изучал нас.
— Расскажи мне подробнее об этом исцелении.
Лукас рассказал Мейсону о порезе на моем лице, умолчав, что он был от стакана, который бросила моя мать.
— А до этого мы занимались, и у меня разболелась голову. — Он взглянул на меня. — У меня могут быть плохие воспоминания, если вокруг меня слишком много эмоций.
Я подумала обо всех тех повышенных эмоциях, которым подвергла его, и поморщилась. Лукас потянулся через Энсона и сжал мою руку.
— Все в порядке. Я могу с этим справиться. Но помнишь, как ты гладила меня по голове, когда мы были у Энсона?
— Да…
— Ты забрала мою боль. Она не просто уменьшилась, а полностью исчезла.
Мейсон изучал меня.
— Было бы замечательно, если бы это было так, но мы не можем знать наверняка.
— Нет, можем. — Энсон двигался так быстро, что у меня едва был шанс увидеть, что происходит. Он вытащил перочинный нож и провел лезвием по ладони. Появилась лужица крови.
— Энсон! — Я инстинктивно накрыла его рану руками, желая унять боль, ненавидя то, что ему больно.
Он посмотрел мне в глаза.
— Все в порядке. Я доверяю
