тяжело Гиреев.
— Не дождёшься, — тихо смеюсь.
На следующий день мы едем в ЗАГС, планируя свадьбу на середину июня. Мы оба не хотим чего-то помпезного. Стас говорит, что отец настроен положительно, хоть про беременность он и не стал пока говорить. Я боялась, что придётся терпеть кучу гостей на свадьбе, но, к счастью, Лев Николаевич понимает, что на данный момент это вряд ли получится из-за натянутых отношений, а у Стаса свадьба была идеей-фикс. За два года родители ни разу не звонили мне, чтобы узнать вообще как я и где. То, как они выгоняли меня — это был полный сюр. Они всегда больше внимания уделяли Лане, но чтобы так хладнокровно выгнать родную дочь на улицу — это что-то с чем-то и на что-то помазанное, как говорит Сава.
Неделя проходит достаточно спокойно. Я активно занимаюсь дизайном ресторана, через день зависаю на студии, а вечера неизменно принадлежат Стасу. Все симптомы токсикоза значительно уменьшились, и жить мне стало проще. В субботу мы зависали на студии, после чего планировали собраться всей компанией и отметить майские. Пока мы с Серёжей репетировали нашу финальную песню, начали подтягиваться ребята. Стас сказал, что вкратце рассказал ребятам всё. Я знала, что это будет неизбежно, потому что они тоже между собой, как братья.
Песня была о нашем расставании с Серёжей, о непонимании, как себя вести дальше и жить, ведь мы были друг для друга и силой, и слабостью. Только вот строчки про расставание мы пели друг другу, а о любви — своим вторым половинкам, что было гениальной идеей. Песня была настолько попсовой, что Серёжа даже на гитаре не играл. Зато я не вставала из-за синтезатора.
Алла сидела у Серёжки на коленях, а Стас напротив меня. Я вкладывала в свой взгляд, обращённый к нему всю свою нежность и любовь, которую испытывала к этому мужчине, и видела как горят его глаза. От такого его взгляда у меня все внутренности сводило в тугой комок.
Ребята песню заценили, а потом мы уехали отмечать в берлогу.
— Спорим, ты не сможешь простоять на голове минуту? — пьяно говорит Миша Егору.
— Спорим, ты идиот? Ой, я выиграл, — разводит Горыныч руками, ставит щелбан Савину и убегает в срочном порядке.
— Уебок, — орёт Миша, следуя за ним. Катя делает фейспалм, а мы ржём над этими дураками.
В метре от нас Логинов и, вы не поверите, потому что и я не верю, мой Стас пели в караоке! Они выбрали какую-то сопливую композицию, чтобы посоревноваться, но потом играли спекталь драматичнее нашего, пока мы с Аллой снимали это на телефон, чтобы показать им трезвым.
Емеля пошёл в дом за мясом и уснул на диване, на что Ника закатила глаза. Она нашла его не первая, а после Егора и Стаса, которые изрисовали его фломиками. Кошачьи усы — это было самое безобидное. На левой щеке красовалась фраза "Мамина принцесса", а на правой — "Папин хулиган".
— Боже, вот что за придурки? — и смеялась, и возмущалась Ника.
— Никуся, — притянув за плечи девушку, пьяно объяснял Егор. — Это же негласное прави… ик… ло всех тусовок. Кто первый уснул, тот и вот.
Я стояла, уткнувшись носом Стасу в лопатки и смеясь. Руки покоились у него на животе, поверх которых он сложил свои.
— Какие вы придурки, — вздохнула Ника.
— Ну не без этого, — также пьяно развёл руками Стас.
Услышав дикий вопль, мы бежим на улицу. Оказывается, Слава с Кириллом увидели пролетающий самолёт:
— Инопланетяне! — выпучив пьяные глаза, говорят ребята, не понимая, почему мы не верим.
А мы уже неизвестно в который раз заливаемся, сложившись пополам.
— Ну Катюша, — едва ли ворочая языком, лечил что-то Берд Егор. — Ну че тебе жалко что ли?
— Да, твою печень, — непреклонна Катя.
К ним подходит Серёжа, который приобнимает Катю за плечи:
— Правильно, Катюх, нам больше достанется, — и при Егоре начинает пить очередной самодельный коктейль. Горыныч сощуривается, глядя на Серёжку.
— Не достанется, — забирает Алла у него из рук бокал, на что Егор тычет в него пальцем и хохочет.
Стас в какой-то момент подставляет Егора, треснув исподтишка Саву, на что Миша начинает бухтеть на Егора, пока Стас убегает за дом. И эти два придурка бегут за ним.
— Блять, где мы их все нашли? — ругается Берд. Она хоть и делала это редко, но метко. Мы лишь киваем.
В четыре часа утра, когда они пели песню Басты "На заре", мы поняли, что пора бы уже спать.
— Ну че, кто начнёт? — бойко спрашивает Алла.
— Я за своим, — смеюсь.
Подхожу аккуратно к Стасу, прижимаясь сбоку. Парень сразу реагирует, притягивая меня за талию и целует в губы.
— Пошли спать, я устала, — жалостливо прошу.
— Пошли, — сразу же соглашается парень, поднимая меня на руки.
— Не настолько устала, Гиреев. Я сама в состоянии… — но рот мне, как обычно, затыкают поцелуем.
Стас был достаточно пьян, но соображалка ещё работала. Он ложится вместе со мной на кровать, как есть.
— Может, хотя бы разденешься? — пытаюсь выпутаться.
— Нет, спи, — целует в висок парень. По-видимому, ему тоже было не очень хорошо. Изначально он вообще пить не собирался, но что-то пошло не по плану после того, как я заверила, что хорошо себя чувствую.
Встаю в девять утра, так как токсикоз меня всё ещё мучал. Оставляю Стаса спать, а сама спускаюсь вниз. Ника тоже уже не спала, поэтому мы с ней, выпив по чашке чая, приступаем к уборке. Чуть позже к нам присоединяется и Алла, и Ира с Лерой — девчонки Славы и Кирилла.
— Может, разыграем их? — предлагает Алла. — Давайте на речку уйдём, прикиньте, как они офигеют. Пить меньше будут.
— Ага, они через пять минут на уши всю Москву поставят, — говорит Берд.
— А через десять по заднице тебе надают за такие идеи, — спускается Серёжа, который, видимо, всё слышал.
Парни спускаются все помятые, взъерошенные и хмурые.
— Что, головка бо-бо? — спрашивает Ника.
— Не то слово.
Когда Егор со Стасом смотрят на лицо Емели, то невольно прыскают от смеха. Отпаиваем парней водой и таблетками, а ближе к вечеру уезжаем домой. За руль сажусь сама, так как Стасу было плохо до самого вечера. Когда выходим из машины, Гиреев, как обычно, хватает меня на руки.
— У тебя что за особоя страсть к тасканию меня на руках?
— У меня особая страсть к тебе, — улыбается Стас.
Дома он идёт в душ, а я принимаюсь готовить лёгкий ужин. За приготовлением не замечаю, как парень вышел из душа в
