на нас покосившегося, её ничуть не смущало.
— Доброе утро. — Я частично обернулся, положив ладонь правой руки на беловолосую макушку. — Что-то случилось?
— Ты удивителен, Артур. — Тихо произнесла она. — Спасибо.
За что спасибо, если это из-за меня она оказалась посреди адского пекла — это вопрос десятый. Да и ответить я не успел: девушка отцепилась и скрылась за дверью просторной душевой и не только.
— Ничего, парень, когда-нибудь и до тебя дойдёт. — Совершенно неожиданно высказался телохранитель, поймав мой сердитый взгляд. Я раз и навсегда запомнил, как ощущается разум этого мастера ехидцы. Представится случай — отвечу той же монетой. Исключительно по-товарищески, конечно же, ведь мы с ним почти что коллеги. Он служит Трону, и я тоже служу Трону. Идиллия!
Нет, что-то я определённо завёлся. И не в том смысле, в котором хотелось бы.
— Дошло давно, да только толку? — Ответил я, проходя мимо и выдвигаясь на встречу обер-комиссару. Три, две, одна — вот и он, гроза отступников и врагов Империи. Широкий и уверенный шаг, развевающиеся полы шинели, опущенная чуть ниже положенного форменная фуражка, кобура на поясе и ботинки с высоким голенищем, нафаршированные электроникой не хуже того компьютера, который из себя представляла вставка в ткани не спине одеяния. Одежда эта была не только и не столько символом статуса, сколько реально боевым облачением. Разве что маски не хватало, но у Ворошилова имелась увесистая поясная сумка, в которую не то, что маска, но и шлем влез бы. Ну и приправлено всё это было усталым лицом и грозящими остаться там навечно мешками под глазами. С учётом того, какую должность занимал мужчина и какую ответственность нёс, в его крови сейчас должны плескаться стимуляторы в каких-то невразумительных количествах. Или уместнее будет сказать, что в стимуляторах — плескаться кровь?
— Геслер, отдохнул? Прекрасно. — А ведь я не ответил ни словом, ни жестом. Не успел. — Сегодня тебя ждёт много новых знакомств. Но сначала я утолю твоё вероятное любопытство касательно нападавших. Опознали всех, кого ты оставил в более-менее целостном состоянии. Это — штрафники «Чёрного Ока», международной террористической организации, уничтожить которую хочет как бы не весь восток разом. Ну а теперь, после вчерашнего нападения, и мы тоже.
— А ранги?..
Мужчина просто и незатейливо утолил моё любопытство:
— Убитый тобой телепат был слабой пятёркой по западной классификации. По-нашему это сильный четвёртый ранг. Остальные, по большей части, слабые четвёрки. Девушка — слабая тройка. И прибыли они сюда не по твою душу, просто цели поменялись, и действовать им пришлось на голой импровизации и удаче. —
— В этом Оке все такие фанатики? В том плане, что с радостью идут на убой туда, откуда уже невозможно вернуться?
— Я бы начал с того, что сюда, как считалось, невозможно вот так пробраться. И на фоне случившегося проникновения даже их побег не выглядел бы странно. — Хмуро подметил обер-комиссар, в голове которого явно витали не самые лёгкие думы. Я бы тоже расстроился, если бы на территорию «моего» объекта, максимально защищённого и якобы неприступного, кто-то бы вот так проник. Да ещё и попытался устроить бойню. — Отвечая на твой вопрос — нет, они не фанатики. Штрафники, задолжавшие своей организации. У всех пленников, которых удалось захватить, по результатам первичных допросов семьи «взяты в заложники». Если бы они отказались от этой работы, то их родным пришлось бы худо. «Чёрное Око» творит ужасные вещи, и методы у них полностью соответствуют.
Что-то в заложников мне не особо-то и верилось. Это ведь так удобно: творить всякую дичь, а чуть что — заводить шарманку о том, что их заставили плохие дяди. И деньги пополам с прочими благами тут вот ну вообще никак не замешаны.
Но свои подозрения я озвучивать не стал, ибо это как строителю начать объяснять, что такое кирпич и почему его не надо укладывать без раствора.
— И тем не менее, в их рядах состоят не худшие псионы. Телепат такого ранга — это не шутки даже по нашим меркам, разве нет?
— Не шутки. И то, что ты уничтожил его на его же поле, да ещё и посреди боя… впечатляет. — Ожидаемо, впрочем. — К счастью для тебя, дальше определённого круга лиц эта информация пока не распространилась. Для всех террористы были остановлены силами охранения, против ввода которого на территорию академии так рьяно выступала аристократия.
— Но теперь недовольных должно стать меньше. Мою роль во всём раскрывать не планируется?
— Если удастся добиться содействия от свидетелей и родственников пострадавших, то твоё имя всплывёт исключительно в качестве цели налёта. А в лучшем случае само нападение изрядно потеряет в масштабах. Но в деле замешана аристократия, так что с этим могут быть проблемы. — Обер-комиссар покачал головой. — Готовиться стоит к любому из исходов. Готов выдвигаться? Алексееву сопроводят до дома, если ты об этом беспокоишься.
Ну и замечательно, эту тему даже поднимать не придётся.
— Готов. — Мне собраться — что подпоясаться, буквально. Вещей с собой нет, и делать тут тоже нечего. Ну, в том смысле, что поболтать с Ксенией буквально некогда. Неизвестно, сколько всего нужно будет успеть за день, так что тормозить явно не стоит. — Только, господин обер-комиссар, у вас бумажки не найдётся?
Мужчина вскинул бровь, но листок из своей бездонной сумки всё-таки достал. Дальше я лишь бросил на него взгляд — и за тонкими струйками дыма проступили выжженные в бумаге строки. Визуализация и точные манипуляции могут творить чудеса.
— Господин инструктор по делам сердечным, передадите девушке записку? Спасибо.
Я отлевитировал слегка опешевшему от такого обращения телохранителю «письмо», после чего двинулся вслед за обер-комиссаром, пристроившись от того по правую руку. Надеюсь, девушка и правда не обидится такой моей внезапной отлучке. Хотя, как сказать — внезапной? Сие было очень даже ожидаемо, на самом-то деле.
— Болтал?
— Самую малость. — Кивнул я, не став отрицать очевидного. — Беззлобные шутки в обе стороны.
— Это хорошо. Юмор помогает сбрасывать нервное напряжение. — Покивал моим словам обер-комиссар перед тем, как продолжить уже по делу. — Что ты думаешь о продолжении тренировок не в черте академии, а на территории хорошо защищённой и подготовленной к чему угодно военной базы?
— Я понимаю, что там намного безопаснее, господин обер-комиссар. Безопаснее, чем в академии до инцидента. — Я сделал акцент на последних словах,
