удерживать вес черепа. На лице у него застыло такое выражение, как будто он съел что-то противное на вкус.
|
Пока Амира проводила первое упражнение, Лиз приглядывала за каждым участником группы. Коллеги предварительно обсуждали план занятий, но Амира впервые претворяла свои наработки в жизнь. Уже сейчас казалось, что говорится слишком много слов.
— Да что же! Напрасная рука! Видите, видите, напрасная рука, видите?
Полин подняла безжизненную правую руку левой и потрясла ее. Во время подготовки к занятиям Лиз предупреждала Амиру, что Полин будет несдержанна.
— Да-да, я вижу. Послушайте… Полин? У многих из нас, присутствующих здесь, плохо работает рука, а то и обе. К этому мы еще подойдем. Знаю, это сложно. Должно быть…
— Напрасная! Не хочу, не хочу смотреть на нее. Понимаете?
— Это вполне естественно. Я должна сразу сказать, что не собираюсь заставлять вас делать то, чего вы не хотите. То, что вам не нравится.
Полин, высокая худая женщина, снова встала, чтобы передвинуть свой стул. Она никак не могла найти удобное положение. Кожа у нее была сильно сморщена, как подозревала Лиз, от чрезмерного курения, или от привычки загорать, или от того и другого. Ей было почти шестьдесят; два года назад она пережила инсульт. Ее сопровождала сестра, Кэрол, дама помоложе, с неизменно усталым видом. Кэрол что-то прошептала Полин, и та кивнула.
— Дальше, дальше. Продолжайте, — сказала она, поведя здоровой рукой в знак позволения.
— Спасибо, Полин. — Амира помолчала, дожидаясь, пока в комнате снова воцарится тишина. — Итак. Все меня слышат? Я просто… я просто хочу, чтобы мы все взглянули на свои руки. Рассмотрите кожу. Складки кожи. Мозоли, волдыри, царапины и шрамы. Наши руки могут рассказать много историй, правда?
|
На руках Амиры не было ни царапин, ни шрамов, заметила Анна. Они были безупречны. Цель этого упражнения — расслабиться, предположила она. Помочь людям сбросить напряжение. Сама Анна не ощущала ни спокойствия, ни расслабленности. Только нетерпение, досаду и смертельную усталость. Полин снова встала, чтобы поправить стул, и Кэрол усадила ее на место.
Амира заговорила о визуализации и о дыхании. Дышите ровно. Вдох. Выдох.
— Да, вот так! Прекрасно. Все верно.
Мужчина с именем Рэймонд на бейдже поднял вверх руки, что-то показывая остальным. Его жена Барбара поцокала языком и велела ему угомониться.
— Что там? Вы чем-то хотите поделиться с нами, Рэймонд?
— Да, славно. Славно. Точно.
Рэймонд снова поднял руки. Через обе ладони тянулись бледно-розовые шрамы, сильно выделяющиеся на коже. По кругу прошел одобрительный ропот.
— Надо же, Рэймонд, вот так шрамы. Это… Они свежие? Они напоминают о каком-то случае? Вы не хотите поделиться с нами, что с вами произошло?
— Да, да. Славно. Три, три. Тричество, точно, да. Пш-ш-ш! Бац! Пш-ш-ш! Вот так!
— Вы обожглись, Рэймонд?
— М-м-м, ну вот, три, три, тричество. Пш-ш-ш! Вот так!
Он поднял руки и схватился за какую-то воображаемую перекладину. Глаза у него внезапно расширились, и все тело затряслось. Сидящий рядом с Анной Роберт от удивления вздрогнул.
— Тричество, да!
— Электричество, — объяснила Барбара. — Мой муж, видите ли, был электриком. На работе произошел несчастный случай. На стройке. Это уже давно было. Но он до сих пор любит рассказывать об этом. Такие вот дела.
— Ужас, Рэймонд, — с сочувствием произнесла Амира. — Представляю, какой это был серьезный удар, когда вас ударило током.
|
Она не сразу поняла, что сказала. Комнату сотряс громкий и бурный смех. Пациенты выкрикивали ее слова или пытались выкрикивать, и Рэймонд повторял свою пантомиму — как будто бы хватался за оголенный провод. Некоторое время Амира просто смотрела на подопечных. Нужно было позволить этому возбуждению сойти на нет естественным путем. Дама в кресле, Мэри, молчала, но проявляла к происходящему живой интерес и чему-то кивала. Мужчина с бородой, Роберт, сложил руки на груди, зажав в кулаке бейдж с именем. Бенедикт равнодушно наблюдал за окружающими. Рэймонд извинился перед женой и, улыбаясь своим мыслям, закачал головой. Полин тяжело вздыхала и смотрела в окно. На улице пошел дождь, и в комнате чуть потемнело.
— Хорошо. Спасибо, Рэймонд. Надеюсь, на наших встречах мы будем делиться друг с другом событиями из своей жизни. Я с нетерпением жду ваших рассказов. Спасибо. Итак. Продолжим. Мы смотрим на руки. Я знаю, что у некоторых из нас одна рука не действует совсем или же действует, но очень плохо. Поэтому сделайте то, что можете. Посмотрите на форму рук, когда они лежат у вас на коленях. Вы увидите, что в состоянии покоя пальцы сами собой сгибаются. Видите? Представьте, как удобно сейчас можно было бы взять что-нибудь в руку. Попытайтесь представить вес этого предмета.
|
Амира направилась к стеллажу около двери и взяла оттуда коробку. Лиз заметила, что большинство участников группы не успевают сориентироваться и перестроиться. Их еще даже нельзя было назвать группой. Лиз присутствовала здесь, только чтобы наблюдать и при необходимости предложить практическую помощь, и ей не хотелось мешать Амире. Но это стоит обговорить при обсуждении результатов после занятия.
Амира обошла круг, кладя каждому в руку пенопластовый шарик из коробки. Пока она просит просто подержать его, объяснила она. Пусть полежит в ладони. Подойдя к Полин, Амира присела около нее и ласково сказала ей что-то. Полин отвернулась от окна и посмотрела на нее. Даже притом, что половина лица у пациентки не двигалась, Лиз разглядела на нем презрение. В основном в глазах. Сестра вложила в правую руку Полин красный шарик, загнув ей большой палец, чтобы кусок пенопласта не выпал. Полин с усилием, кряхтя, отодвинула руку.
— Пока не думайте об этом шарике, — сказала Амира, вернувшись на место. — Пусть просто полежит у вас в руке. Почувствуйте, как он прикасается к коже. Ощутите его поверхность, форму. Ну как? Помните: когда мы думаем о том, что необходимо думать, мы учимся размышлять. Мозг выстраивает новые пути, новые связи.
Сейчас она стояла перед своим стулом, наклонившись вперед и как бы открывшись перед группой. Амира очень четко произносит слова, заметила Лиз. Это хорошо. Возможно, помогает опыт театральной школы. Встав таким образом, она может смотреть в глаза каждому в комнате.
— Теперь я попрошу сопровождающих осторожно покатать шарик у вас в ладони, прикасаясь к каждому пальцу.
|
Сопровождающие. Это было новым словом для Анны. Обычно таких, как она, называли опекунами, иногда спутниками. Выражение «сопровождающий» было, пожалуй, более нейтральным. Оно подходило тем, кто выглядели как сиделки, а не как члены семьи. Например, молодой человек, прикативший сюда коляску с Мэри и теперь сидящий около нее, или молодая женщина, что пришла вместе с одетым
