Книга Сердце Рароха - Элли Флорес

И понял, что она у него за спиной. Кончик чего-то острого уперся в поясницу, а ледяной низкий голос промолвил:

— Прикажи своему духу отступить. Он быстр, но я быстрее — нажму, и острие выйдет через живот вместе с кишками.

— Разве? — князь все же поднял руку и отдал Рароху приказ остановиться. Сокол завис над трупами поверженных убийц и изменил облик, напоминая скорее шаровую молнию. Путята, дернувшись к подопечному, тоже встал поодаль. — Понадобится очень острый клинок, чтобы пробить эту дедовскую кольчужку. И даже если удастся, Рарох тебя прикончит.

— Мне все равно, если сначала умрешь ты! — она повысила голос, и это было хорошо — врага в приступе ярости легче перехитрить. — Ты проклят и проклинаешь все, к чему прикасаешься! Ты убил моего супруга тогда на охоте и захватил власть незаконно!

— Ты зря так долго молчала о своих подозрениях, Елица, — сдержанно сказал он. Безумное обвинение, но… ему следовало бы раньше угадать ее истинные чувства. Понять, что боль и одиночество могут довести до края. — Почему не пришла ко мне? Отчего таилась? Неужто думала, я причиню тебе вред?

— И ты еще спрашиваешь? Лжец! Клятвопреступник! Да ты лгал с той минуты, как вошел в наш дом — кто бы подпустил тебя к престолу, кабы ты признался, что владеешь баженецким даром!!!

Бесполезно что-то объяснять разгневанной женщине, которая подобно сбесившейся лошади несется к пропасти. Вспомнив эту старинную мудрость, князь решил действовать ровно так, как его учили. Упав вперед на выставленные руки, он жестко лягнул Елицу и попал прямиком в чувствительную косточку у щиколотки.

Ее крик Рарох воспринял как знак к атаке — и ринулся на вдову клекочущим орудием мести. Он почти успел.

В последний миг воздух вновь взвихрился облаком дыма, и вдова шагнула в колдовской проход и исчезла.

* * *

Кое-как Беломир с Путятой дотащили Ратшу до храма. Зареслав сразу же приказал послушникам уложить раненого поудобнее у него в покоях и изгнал всех любопытных вон со словами: «Много знать будете, скоро состаритесь!».

Путята остался ждать под дверями верховного жреца исхода лечения, а князь отправился в книгохранилище, где собрались уже все участники Баженецкого похода — так шутливо окрестил их задание неунывающий Гуляй.

На большом столе кто-то расстелил кожу-телятину с ярким рисунком: посреди острова росло невероятных размеров Древо, корни спускались вниз, к морским волнам и еще глубже, в недра земли-матушки, а верхушка стремилась к кучерявым облакам и распускалась тысячью разных цветов и листочков, среди коих порхали птицы дивные с женскими ликами.

— Яснодуб, колыбель наша, — покачал головой Вышата, сосредоточенно изучавший рисунок под увеличительным стеклом. — И краски-то какие! Чудо-мастер писал, сколько веков пролетело, а все как новенькое…

— Вот сразу видно зануду, — пробурчал беспокойно ходивший по длинной комнате с полками Гуляй. — Хоть как эту колыбель изобрази, нам-то что? Мы в яви телом и духом, и чтобы попасть на другую сторону, придется лечь да помереть. Я иного способа не знаю.

— Тьфу на тебя, — вступила Весняна, до того сидевшая на лавке и листавшая маленькую кожаную азбуку, подарок Зареслава. — Лучше бы не спорил, а помог Златановичу искать то, что жрец велел. Вдвоем всяко легче… Ой, Беломир! То есть… Светлый князь пришел!

— А что именно искать? — поинтересовался князь, обнимая кинувшуюся навстречу девушку. Он не собирался скрываться пред соратниками, пусть они и привыкли зубоскалить над чужими чувствами. Однако, к его удивлению, Гуляй сделал вид, что ничего не произошло, и стал тыкать пальцем в какую-то безделушку, прижимавшую стопку кож на полке, а Вышата даже ухом не повел, так и разглядывал рисунок.

И как раз последний в ответ изрек:

— Наш путь. Это из рукописи Доброгоста, приложение. Поди-ка сюда и пощупай сокровенную карту, то ли мне кажется, то ли и вправду что-то на ней есть…

Беломир подошел и, направляемый твердой рукой товарища, провел кончиками пальцев по поверхности кожи — она не была ровной. Вдруг его указательный палец нащупал какой-то подозрительный бугорок. Еще один… И снова.

По всей коже кто-то выдавил в определенном порядке крошечные знаки в виде черточек и точек. Они складывались в узор, который был князю знаком — именно с его помощью он когда-то и обучился писать.

— Это писал слепец, как я, — его голос дрогнул. — Я… Могу, пожалуй, прочитать написанное.

— Читай, — велела его возлюбленная и прильнула к правому боку. Это отвлекало и волновало, но князь вздохнул и сосредоточился на послании давно умершего мастера-картографа.

— С радугой пойдете на восток,

Встретите жреца, что невысок.

Коли отгадаете загадки,

Сразу же бегите без оглядки.

Коли кто предложит вам воды —

Откажитесь, или жди беды.

А когда до Древа доберетесь,

На рожон не лезьте, иль убьетесь.

Повстречавши друга под личиной,

Накормите, проявите силу,

Помните — за милость вам дадут

Беспристрастный справедливый суд.

Несколько мгновений все молчали, усваивая послание предков. Тишину нарушил Гуляй:

— Люблю я загадки, однако тут ни шиша не понял. Ну, первая строка еще туда-сюда — слышал не раз предание о том, что радуга одним концом упирается в наш мир, а другим — в мир неяви. То ладно. Но… Невысокий жрец и все прочее — тут сам Темновид три своих огнедышащих башки сломает и чешуйчатый хвост потеряет.

— Да что гадать, идти нужно, — устало промолвила Весняна, пряча свою драгоценную книжицу в холщовую суму. — С утра дождь собирался, сейчас как раз пошел, и чую я — вскоре радугу-красавицу увидим. Времени и так много потеряно, чем скорее двинемся, тем лучше. Светлый князь, поговорил ли со своими людьми, сможешь уйти с нами без вреда для престола?

Беломир улыбнулся, что само по себе было удивительно после пережитого боя и бури душевной. Умела эта девушка думать не только о себе, но и о других…

— Все улажено. Мормагон назначен управлять всеми делами на время моего отсутствия, он единственный, у кого столь большой и многообразный опыт, и кому я полностью доверяю…

— Он же тебя подозревал в убийстве и хотел сдать Зареславу, — вклинился Вышата. — Ты всерьез это, Негославович?

— Вот потому-то я ему и доверяю, Вых, он человек безупречной честности. И… Раз уж ты упомянул, скажу сразу — я теперь не Негославович, а Радимирович.

Трое остальных баженят озадаченно смолкли. Первой подала голос Весняна:

— То есть ты вместо отчества взял матчество? Понимаю, отчего, однако… Как воспримут это другие люди, слуги твои, да и прочие?

— А плевал я, как воспримут, — Беломир аккуратно свернул карту,