позволить. — Нельзя с ним так, повелитель!
— Он же перс, — терпеливо пояснил каган. — Огнепоклонник! По его вере, тело после смерти — это просто мешок с костями, который должны склевать хищные птицы. Я оказываю ему честь, соблюдая обычаи его страны.
— О, как! — раскрыл в удивлении рот всадник. Он-то сам рассчитывал после смерти удостоиться личного кургана, где будет лежать вместе со своим конем и оружием. И нукер подтолкнул в спину перса, который смотрел на происходящее все так же безучастно. — Ну, пошли, что ли, бедолага! Окажу тебе великую честь! Тебя вороны склюют. Смотри, сколько их летает! И как эти твари узнают, когда много покойников будет? Наверное, им злые духи нашептывают.
Глава 38
4 августа 626 года. Константинополь. Седьмой день осады.
Ромейский флот замер в тревожном ожидании. Семьдесят кораблей патрулировали залив Золотой Рог и Боспор Фракийский, вспарывая тысячей весел гладь теплого ласкового моря. Прошлой ночью из Хал вышли сотни долбленых лодок, которые со скоростью птиц перебрались в городок Хрисополь, что расположился на берегу, захваченном персами. Ромеи просто проспали тот момент, когда словене, обмотав весла тряпками, вышли из гавани. Это была катастрофа! Это был просто немыслимый позор! Но хитроумный друнгарий, который не хотел лишиться должности, заявил, что именно так все и было задумано, ведь лодки повезут назад отборный персидский отряд, искусный во взятии крепостей. Тут они их и встретят! И вот теперь имперский флотоводец вглядывался в темноту до боли в глазах, ведь у него был только один шанс стать героем. Во всех остальных случаях он будет разжалован и изгнан с позором со службы, и только заступничество знатной родни спасет его голову. Друнгарий даже поежился от таких мыслей. Он потом с наблюдателей шкуру спустит. Нельзя такое упущение прощать.
— Они выходят, господин, — к друнгарию подбежал бандофор[40] и склонил голову. — Наш человек подает сигнал из Хрисополя.
— Лучников — на палубу, баллисты — к бою! Передать сигнал — двадцать кораблей отрезает их от берега, остальным — построение «Дуга». Все, как мы вчера обговорили.
— Слушаюсь, господин, — склонил голову бандофор. — Я дам сигнал.
Десятки кораблей вспенили море веслами. Двадцать пять пар их было на каждом дромоне! Не было у этого корабля соперников на море, он мог догнать даже дельфина. А уж словенские моноксилы и вовсе были страшны для него лишь своим числом. Что стоит опрокинуть утлую лодчонку? Что стоит утопить ее выстрелом из баллисты, превратив борт в щепки ударом камня или копья?
— Паруса спустить! Идти на веслах! — прошла команда по кораблям. Ветер сегодня был противный, и парус будет лишь мешать.
Дромоны двумя стрелами ринулись к долбленкам, отрезая их от берегов. Склавины и персы заорали, тыча пальцами в хищные силуэты, появившиеся из предрассветных сумерек. Все понимали, что если задержаться сейчас — это конец. Огромные корабли потопят их, словно котят, играючи. Словенские однодеревки прыснули во все стороны, пытаясь уйти по темноте из гигантского мешка, в котором очутились, но было уже поздно. Первые, робкие лучи солнца предательски выглянули из-за горизонта, осветив морскую гладь, усеянную сотнями судов. Моноксилы были заполнены воинами, и теперь персы, не умевшие плавать, с тоской смотрели на огромные корабли, с которых в них целились лучники.
— Залп! — дал команду друнгарий, и огромная стрела баллисты его личного корабля с хрустом проломила борт ближайшей лодки.
Первый же выстрел лег точно в цель, и ромеи восторженно заорали, увидев, как словене и персы барахтаются в морской воде. Густо полетели стрелы, копья и камни, превратив Боспор Фракийский в кипящий котел, в вареве которого бурлили головы, руки и перевернутые лодки. Это было форменное избиение. Персы, отважные воины из лучших родов, не боялись смерти, но гибнуть так глупо! В этом не было чести. Они расчехлили луки и открыли ответный огонь, но их потуги оказались тщетны. Дромоны были защищены высокими бортами, а ромеи носили доспех и шлемы. Потерь среди них практически не было.
Имперские корабли опрокидывали лодки, расстреливали их из баллист и луков, а когда все было кончено, воины добивали уцелевших склавинов, которые пытались уйти вплавь или, по своей варварской привычке, притворились мертвецами, прячась под обломками лодок. Уйти удалось совсем немногим, по большей части тем, кто был впереди и сразу же бросился в сторону, ведомый инстинктом жизни. Дромоны не стали тратить время на одиночную цель, опасаясь разорвать строй. Ведь тогда бы прорвалось к заветному берегу куда больше врагов. Кое-кто из склавинов ушел вплавь, но отборный персидский отряд истребили полностью, к вящему горю Шахрбараза, который наблюдал за морским боем с берега. Лучшие его воины погибли!
Водная гладь была усеяна тысячами трупов, которые морским течением медленно понесло в сторону города, прямо под окна дворца Буколеон. Часть из них прибьет к берегу, а часть попадет в Мраморное море, где еще долго будет пугать рыбаков, раздувшись на жарком августовском солнце.
Торжествующие ромеи развернули свои корабли в сторону Золотого Рога, а разъезд авар, который смотрел на морскую битву с ближайшей возвышенности, повернул коней и пустился вскачь. Великий каган должен узнать плохие новости первым.
* * *
6 августа 626 года. Константинополь. Девятый день осады.
Аварское войско завершило все приготовления в немыслимо короткие сроки. Двенадцать осадных башен, два десятка таранов и сотня каменеметов=манган были готовы к бою. Весь прошлый день армия кагана прощупывала оборону стен, поливая защитников стрелами. Стреляли и всадники, которые в своей обычной манере трусили вдоль стен, выбивая из луков самых глупых и самых отважных. Стреляли и словене, которые подтащили поближе тяжеленные щиты в рост человека, сколоченные из жердей и досок, взятых из ближайших домов. Ответными выстрелами из баллист щиты разбивало в щепки, раня и убивая стрелков, но это никого не останавливало. Нападавших были многие тысячи, и место убитых тут же занимали новые бойцы. И вот теперь все приготовления закончились.
Манганы, огромной дугой обнявшие город, выдохнули в едином порыве, и каменные снаряды полетели в сторону города. Первый выстрел был неудачным. Пока что полуголые расчеты, суетившиеся у своих машин, лишь подбирали массу камней и то усилие, с которым должны тянуть веревки десятки воинов, которые и метали камни, применяя на практике знание рычага. Не так-то просто это было, и камни летели в стены, за стены, а то и вовсе бессильно шмякались на половине пути. У словен не было времени калибровать свои снаряды, обтесывая их под единый размер, а потому и выстрелы частенько удивляли своим результатом, заставляя стрелков чесать кудлатые
