Вернемся к рассказу.
В 707–708 годах Маслама совершил поход против ромеев, чтобы отбросить войска Юстиниана Ринотмета, а затем обратился против хазар. «В этом же году Маслама ибн’Абд ал-Малик совершил поход на тюрок, достиг ал-Баба… и захватил там крепости и города», – сообщает Табари (История пророков и царей. Публикация 1986 года. С. 76).
Но удержаться на захваченных землях Маслама не смог и отступил. Зато ему помогли коллеги. Табари пишет, что в следующем году коллега Масламы, наместник арабов в Армении Мухаммед ибн Мерван, вновь подступил к Дербенту и взял крепость. Об этом говорится также в «Истории страны Алуанк». Причем автор сообщения – уже явно не наш старый знакомец Мовсес Каланкатуаци, а его продолжатель. Мовсес писал в VII веке, он современник Джеваншира, а перед нами – новое столетие. «В году сто сорок шестом армянского летосчисления [Маhмет] второй пришел в Армению и через Алуанк поспешно вторгся в Чола» (История страны Алуанк. С. 161). Махмед второй – это Мухаммед ибн Мерван.
Армянское церковное летоисчисление было принято в 584 году монофизитами. За начало эры приняли 552 год. Прибавим к этой цифре сто сорок и получим 698-й. Что – явный анахронизм. Армянин, писавший текст, явно был не в ладах с математикой и восприятием времени, да и вообще не обладал светлым рассудком. Это отмечает и научный комментатор текста. Больше доверия вызывает датировка Табари.
Но данные продолжателя Мовсеса всё равно интересны. Он пишет, что уходом Мухаммеда воспользовались жители Великой Армении и восстали против арабов. «Армяне же восстали и с помощью больших сил ромеев, осадив тачиков в Двине, истребили из них шестьдесят две тысячи». Не потому ли Юстиниан Ринотмет не смог оказать сопротивления мятежникам? Его главные войска находились в Армении, где помогали повстанцам.
Но если хронология смещена, возможно другое. Вторжение византийцев произошло позднее. Они ударили арабам в тыл, чтобы помочь хазарскому кагану «Ибузиру Глявану», союзниками которого сделались после свержения Ринотмета. Сделать это не удалось.
«[Узнав о восстании], Маhмет вернулся из Чола [в Армению] и в течение трех месяцев осаждал крепость на острове Севан, а затем взял ее и предал мечу всех, кого нашел там. Оттуда он, пройдя по Армении, разгромил ромейские и армянские войска. А тех, кого не смог изловить, заманил в ловушку великими клятвами, коварством и обманом собрал у себя всех главных армянских [нахараров] – восемьсот мужей, угнал их в город Нахчаван, запер их в церкви и сжег живьем. Четыреста других мужей [из армянских нахараров] он сжег в Храме, а остальных предал мечу». Были истреблены представители знатнейших армянских семейств. Это событие произвело на армян столь сильное впечатление, что вошло в их историю под названием «год огня». Тогдашнего князя Албании – им был некто Шеро, ставленник хазар, – мусульмане арестовали и увезли в Сирию.
По легенде, жестокий Мухаммед ибн Мерван был наказан Небом. «По прибытии в Сирию Маhмет был охвачен тяжким недугом и, [промучавшись] семь месяцев в предсмертных муках, наконец испустил дух и сдох. Трижды хоронили его и каждый раз земля выбрасывала его поганый труп, не желая принимать его. Тогда схватили пса, прикололи его к Маhмету, и лишь после того земля приняла труп злодея [вместе с псом]».
Но это не главное. Гораздо важнее другое. Хазары воспользовались ситуацией и ударили арабам в тыл. «И пришел [тогда] князь хазиров с восьмьюдесятью тысячами воинов и занял Алуанк. То было в сто пятьдесят восьмом году армянского летосчисления». Опять армянская эра; исходя из этой даты мы видим, что при датировке прошлых событий рассказчик ошибся на десять лет, и теперь всё почти встает на свои места. Артамонов датирует хазарское вторжение 710 или 711 годом. Последняя дата предпочтительнее: хазары обезвредили Юстиниана, заключили союз с его преемником и могли позволить себе роскошь вторгнуться в Закавказье.
Гумилев полагает, что в это время они воевали еще и с печенегами, но это лишь гипотеза. Печенеги входили в союз тюргешей, но восстали против них примерно в это время. Связывать эти события с политикой Хазарского каганата причин нет. Тем более что тюргеши принадлежали к союзу дулу, а хазары – нушиби.
Утомительные подробности битв и поединков той поры приводятся в «Дербенд-наме», повествующей об истории «Чора» и прилегающих областей Дагестана. Думается, однако, что мелкие подробности интересны лишь для дагестанских краеведов. К тому же рассказы сильно приукрашены. Однако они дают возможность почувствовать накал борьбы, поэтому любопытный читатель может обратиться к указанной книге. В «Истории страны Алуанк» говорится, что Албанию после покорения Армении захватили войска арабского полководца Абд ал-Азиза. Пала столица – Партвав, были замучены после пыток двое князей, пытавшихся обрести независимость.
«Дербенд-наме» повествует, что сразу вслед за Азизом в Закавказье вторгся сам Маслама, набравший в Сирии огромную армию.
Это вторжение в Албанию и Ширван состоялось в 713–714 годах. Правда, дербентский повествователь относит его к эпохе халифа Валида, чем опять запутывает ситуацию. Развязать узлы противоречий и переворошить груду фактов бывает трудно…
Итак, Маслама занял Ширван, в каждом вилайете (губерния) оставил своего наместника и всюду громил кафиров (неверных). «Дойдя до города Дербенда, он осадил его. В Дербенде находилось три тысячи человек из кафиров-хазар, [и они] построили тут дома. Муслим сразился с теми кафирами, однако ему никак не удавалось достичь победы. Так ничего и не достигнув, Муслим намеревался было отступить, [но] из Дербенда пришел один человек». Он сказал:
– Если вы мне дадите много имущества из добытых на войне трофеев, я легко проведу вас в город таким путем, что никто не заметит.
Предателем оказался один из хазар – непонятно, тюрк или дагестанец. Он симпатизировал мусульманам, желал принять ислам и счел это достаточной причиною для измены своим. Кроме того, в тексте содержится намек, что хазарин просил денег за свою услугу.
Арабский полководец возблагодарил Аллаха за подарок судьбы, собрал офицеров и сказал им:
– Те, которые хотят добиться воздаяния бога и желают награду, пусть пойдут с этим человеком для захвата Дербента. Нет сомнения в том, что они попадут в рай.
Никто, однако, не соглашался: осторожные арабы считали дело слишком рискованным. Наконец вызвался Абд ал-Азиз: тот самый, которого в албанском источнике назвали главнокомандующим. Им двигала алчность. Поднявшись со своими сыновьями, ал-Азиз сказал:
– Мы согласны головой и душой приняться за исполнение этого приказания, но с условием – какая бы ни была добыча от кафиров, добыча, остающаяся от расходов, причитающихся войскам за участие в предприятии, будет нашей.
«У Абделазиза было [в войске] шесть тысяч человек из своего племени, – уточняет автор «Дербенд-наме», – которые подчинялись ему». Следовательно, численность отряда вдвое больше, чем гарнизон хазар. Азиз рисковал, но не сильно. «Когда Муслим согласился с его словами, он тотчас же поднялся, надел свои доспехи и известил [свои] шесть тысяч человек. И [они], приготовившись, пошли».
