— Мартыш, а куда вы сейчас? — Рита попыталась изобразить в голосе энтузиазм. Получилось плохо.
— Не знаю, — озабоченно сказала Марта. — Я думала, сначала домой, но ты говоришь, что их уже выписывают.
— Да, я как раз собираюсь ехать в больницу.
— Тогда мы сразу туда, — решила Марта и что-то тихо заговорила на английском, видимо, переводила для Луки. Потом рассмеялась очень женским, грудным смехом, и Рита невольно улыбнулась. Она была рада за подругу. То, что этот итальянец взял и приехал с ней в Россию, не просто говорило о серьезности его намерений, а практически кричало. Вывешивало флаги и транспаранты.
— Хорошо, значит, встречаемся у больницы, — кивнула Рита. — Примерно через час. Успеете?
— Должны! Мы такси из аэропорта возьмем.
— Договорились.
Закончив разговор, Рита схватила спортивную сумку, с которой она приехала сюда, и ураганом прошлась по квартире, сгребая туда свои вещи. Не было времени ничего аккуратно укладывать: футболки, носки, флакончики из ванной, зубная щетка — все летело в сумку, образовывая там беспорядочную кучу. Ничего, дома разберет. Время будет. Теперь у нее вообще будет очень много свободного времени. И, кстати, надо не забыть позвонить на работу: сказать, что она может выйти раньше, чем обещала. Начальник будет очень рад. Хоть кто-то во всей этой ситуации порадуется!
Когда медсестра, сопровождающая Марка с Арсением, спустилась в фойе и увидела их странную компанию, у нее на мгновение пропал дар речи. Они выглядели так, как будто планировали заселиться в больницу, перепутав ее с отелем: Рита с огромной спортивной сумкой на плече, Марта с двумя большими чемоданами (а уезжала с одним, во втором, наверное, подарки!) и Лука с одним, но довольно вместительным чемоданчиком.
— А вы… — начала было медсестра, но договорить она не успела, потому что Арсений завопил, словно маленькая пожарная сирена.
— Ма-ма-ма-ма-ма-ма!!!
Подлетевшая к нему Марта выхватила его из рук Марка и прижала к себе.
— Солнышко мое, как же я по тебе скучала. Как же ты вырос! Хороший мой…
— Мама, мама… — маленькие пальчики гладили Марту по щеке, и Рита сморгнула набежавшие слезы. В груди больно кольнуло. Как бы она ни любила этого малыша, какое бы громадное место ни занимал он у нее в сердце, она все же не была его мамой. Она была просто тетей Ритой. Его близким и, безусловно, важным человеком, но это далеко не то же самое, что быть мамой.
— А почему ты с вещами? — тихо спросил Марк, обнимая ее сзади. Рита моментально расслабилась и слегка откинулась на него, чувствуя привычную твердость груди и знакомый запах, которым невозможно было надышаться — такой он был вкусный.
— Странный вопрос, — Рита слегка прикрыла от удовольствия глаза. — Съезжаю. Ты же видишь, что Марта вернулась с пополнением.
— Вижу.
— Что, не смирился еще? — хихикнула Рита, слыша по тону голоса, что радость там и не ночевала.
— Пытаюсь, — честно ответил Марк и поцеловал ее в шею. — Все, кончилась наша с тобой родительская вахта?
— Кончилась, — кивнула Рита и неожиданно тяжело вздохнула, глядя на подругу.
Как-то само собой получилось так, что Лука подошел к Марте с Арсением, и теперь они втроем стояли отдельно, образовав свой узкий мирок на троих, куда неловко было лезть. А Марк и Рита остались в стороне. Вдвоем.
— Ты же у сестры останешься, да? — Рита сама не очень понимала, на какой ответ она надеялась.
— А у меня есть выбор? — прищурился Марк.
Рита задержала дыхание.
— Ну… ты мог бы… пожить до отъезда у меня, — с нарочитой небрежностью сказала она, а потом торопливо добавила. — Конечно, если хочешь! У меня, правда, всего одна комната, но кровать широкая. Только там не очень ремонт… и на кухне немного подтекает кран, а еще…
— Солнце. — Марк одним словом остановил этот поток бреда, потом поцеловал Риту куда-то рядом с ухом и улыбнулся ей потрясающе красивой, очень личной улыбкой. — Я же тебе уже говорил — я хочу с тобой всего. И, конечно, я хочу жить с тобой, а не слушать, как за стенкой будет храпеть этот итальянский хрен.
— Думаю, храп был бы самым безобидным из тех звуков, что тебе пришлось бы слушать ночью, — ухмыльнулась Рита, кивнув на целующихся Луку и Марту, между которыми примостился немного растерянный, но очень счастливый Арсюша.
— Даже думать об этом не хочу, — содрогнулся Марк.
— Тогда едем за твоими вещами, — Рита облегченно улыбалась. Оказывается, она очень переживала, что Марк не согласится. А теперь все казалось легким, простым и понятным, и впереди было как минимум две недели счастья, пока он не улетит в Америку. А если очень повезет, то даже это будет не конец, а только начало.
Глава 20
Едва Рита успела закрыть дверь квартиры, как ее мгновенно прижали к стене.
— Поверить не могу, что мы одни, — горячо прошептал Марк. — И я могу делать с тобой все, что хочу.
— Да! — выдохнула Рита. — И нас никто… ох, сделай так еще раз!.. не прервет…
— Убью того, кто нам помешает, — пообещал Марк, и эти слова можно было бы принять за шутку, если бы не дикий огонь, сверкнувший в его потемневших, словно грозовое небо, глазах. Рита сглотнула внезапно пересохшим горлом, ощущая стремительно разливающийся по всему телу жар. Такой вот Рихтер до неприличия сильно заводил ее. Бил по мозгам круче, чем самый крепкий в мире алкоголь.
— Хочу тебя, Марк. Так хочу, что самой страшно.
В ответ на это он ничего не сказал, только сдернул с Риты юбку и опустился на колени.
— Что…зачем ты…?
— Раз ты еще можешь говорить, — пробормотал он, обжигая ее бедра горячим дыханием, — да еще такими длинными предложениями, значит, я плохо стараюсь.
И сделал так, что Рита сдавленно вскрикнула и действительно не смогла больше ни связно мыслить, ни тем более говорить.
Она хрипло выдыхала, стонала, почти скулила от того, что с ней делали его губы и пальцы. И не осталось никаких слов внутри, кроме его имени, повторяемом точно на репите и сливающимся в единый выдох.
Маркмаркмаркмарк…
Продолжили они на полу, и теперь Рита перехватила инициативу, оседлав его крепкие бедра и двигаясь то резко и быстро, то невыносимо медленно. Заставляя его скрипеть зубами и умолять. Рита в жизни не видела ничего горячее, чем потерявшийся в удовольствии Марк с взлохмаченными волосами и пятнами румянца на скулах, который хрипло выдыхает «Пожалуйста….», до боли сжимая пальцами ее плечи.
Их накрыло почти одновременно, и Рита была счастлива, что впервые за все это время можно было не затыкать себе рот, вцепляясь зубами в запястье или подушку, а кричать и стонать так громко, как хочется.
А соседи… Ну что «соседи»? Пусть завидуют, что им еще остается делать?
