Телохранитель ринулся к вопящему в бреду охотнику. Тот уже проснулся и прижимал меч к груди, вытаращив безумно глаза. Он был похож на перепуганную мать, у которой силой хотят отнять дитя.
— Я пытался… — Коган устало прислонился к стене. — Пытался убить его. Но у меня не вышло! Пото, что Жнец делает со мной?
Пото скептически скривил рот, погладив свою бритую макушку. Нужно было думать, прежде чем калечить прорицательницу Немервы. Но что толку сейчас об этом? Даже если бы он мог, то не захотел бы напоминать о той ошибке Когану. Пока вайши служит спасителю, он безмолвен, а что касается Пото, так он и вне этого запрета особой разговорчивостью не отличался. Никто из людей не вызывал у него желания побеседовать. Необходимость общения Пото считал недостатком, излишеством, отягощающим жизнь. Поэтому он молчал и до запрета безмолвного, и будет молчать после.
В комнату ворвался запыхавшийся Руда Рудам.
— Там!.. Скорее!..
— Что еще?! — взревел недовольно Коган.
— Акти сдуру прибил какого-то мужика, а Лиссо выбили глаз!
— Выродки Думрока! — Коган в сердцах сплюнул и, подхватив Жнеца, вскочил с кровати. — Идем!
В тесварице было шумно, когда они вошли, но, как только дверь захлопнулась, в зале со сдвинутыми столами, валяющимися стульями и разбитой посудой повисла угрюмая тишина.
За одним из столов сидел Лиссо с перевязанной головой и примочкой на глазу. Пожилая женщина протирала ему лоб и поправляла повязку.
У дальней стены, в полумраке столпилась группа разгоряченных мужчин. Акти Мизум с разбитым в кровь лицом держал одного за шкирку, приподняв без особых усилий, а двое пытались его оттащить.
Все замерли. Потные лица мужчин блестели, глаза суетливо бегали, на скулах нервно играли желваки.
— Отпусти! — громогласно приказал Коган.
Акти поставил соперника на пол и ослабил хватку, виновато понурил голову.
На улице разговор выдался не из приятных. Видно было, что командиру отряда уже порядком надоело расхлябанное поведение нюхача и, хоть Коган всегда занимал сторону подчиненных в конфликтах, коих случалось предостаточно, но ослабления дисциплины он не переносил, и терпению его пришел конец.
Сезон Охоты позади, охотники разъезжаются по домам, но Коган подобрал людей, которым не сиделось на лавочке рядом с семьей, не пахалось в поле, в руках которых не ладилось ни одно дело, помимо того, что связано с поиском и добычей каргов. Поэтому нередко даже после Охоты ему требовались навыки его людей. Как сейчас. А Акти подводил.
Коган повесил меч на пояс, пристегнув на специальный крючок, и сказал без строгости, не жестко:
— Или ты берешь след, или мы с тобой прощаемся.
Отрешенность и спокойствие в голосе напугали нюхача. Он затрясся и упал на колени. Руда Рудам, почуяв неладное, начал по привычке осматриваться: его дело — предупреждать об опасности.
В паре лачуг от них мужик с черными густыми усами суетился с досками, перекладывая их с места на место. Хлопнула пара дверей. Из тесварицы высунулась чья-то смуглая морда с сизым фингалом под глазом и тут же сгинула прочь.
— Но Ког! — умолял Акти Мизум. Из разбитого носа текла густая, темная кровь. Он громко шмыгнул, тряхнул головой и продолжил, спотыкаясь на каждом слове: — Я… Я сейчас не в форме… ты же видишь… Ког! Я не виноват! Это все они! Я сейчас не могу… Может быть утром? Давай утром, а? Ког! Я просплюсь, похмелюсь и разложу для тебя следы… Вот увидишь…
— Пожалуй, я дам тебе выспаться, — задумчиво протянул командир.
«Ничего не меняется», — подумал Пото и даже не моргнул, когда Коган резким взмахом протеза размозжил череп нюхача. Кость хрустнула. Гвиртовый шар чавкнул. Тело свалилось наземь.
Пото глянул на рыжего Руду. Тот не казался ошеломленным. Он потирал нос и таращился в сторону. Похоже, только Акти не догадывался, чем могут обернуться беспечные попойки.
— Эй ты! — окрикнул Коган усатого мужика, который вытянулся в струнку, выронив доску из рук. — Похорони его!
Несчастный, еле волоча ноги и сгорбившись в три погибели, приблизился к трупу.
— Прошу прощения, — вдруг произнес он заискивающим тоном, стараясь не поднимать глаз. — Я так понимаю, у вас больше нет нюхача?
Пото очень удивился наивной наглости незнакомца. Если бы, обращаясь к Когану в такой момент, у него хватило бы глупости открыто смотреть охотнику в глаза, то наверняка он лежал бы уже рядом с Акти.
— Тебе-то что? — недовольно буркнул Коган, вытирая о рубаху протез.
— Осмелюсь предложить лучшего, что у вас может быть.
— Лучший у меня уже был. — Каргхар отмахнулся и собрался было уходить.
Пото насторожился, держа привязчивого мужчину в поле зрения. Он явно не собирался отступать.
— Позвольте убедить вас, что это не так.
Коган усмехнулся и пригладил бороду.
— И что же ты хочешь за такого распрекрасного нюхача?
Незнакомец сгорбился еще больше и посмотрел в сторону клетки с близнецами, стоящей на телеге напротив тесварицы.
— Э! — Охотник повеселел и хохотнул. — А брюхо не треснет?! Близнецы-небогляды дороже любого нюхача! Моему-то вон глаз подбили. Мож самому пригодятся.
Пото не совсем понимал, почему Коган терпит этого наглеца и отшучивается, но больше его заботило то, что Руда хмурится и с подозрением наблюдает за командиром. Да, возможно, Коган слишком расслаблен, но это не повод сомневаться в его авторитете.
Ему только что пришлось избавиться от члена команды, ставшего обузой, и, скорее всего, он просто хочет отвлечься.
— Это всего лишь дети, — продолжал настаивать незнакомец. — Неизвестно, какие они проявят способности в слежении за небом, а молодой человек с выбитым глазом вовсе не ваш небогляд. Каждый знает, что в отряде великого Когана Халлы нет небогляда. У самого сильного каргхара Тэи другие методы.
«Хитрец, — усмехнулся про себя Пото. — Мягко стелет».
— Не умничай! — Вместо «За дурака меня не держи!» — Способности близнецов зависят от того, сколько боли они могут вытерпеть от вшитых под кожу каргов! Забудь о них! И почему именно мне предлагаешь?
Когану всегда нравилась неприкрытая лесть, — Пото это знал. Тут главное не перестараться, иначе охотник мог и психануть, полоснув льстецу по горлу.
— Следопыт, которому нет равных, для каргхара, который не ведает поражений. Только вы сможете оценить по достоинству невероятные навыки этого нюхача…
Пото внезапно охладел к возникшей ситуации и, даже затянувшаяся после слов прихвостня пауза, как и любой ее исход, не могли воскресить потухшего интереса. Он заметил, что к расплющенной голове мертвеца, над которой уже роились мухи, из-за мешка с соломой крадется, оглядываясь, ворон.
