Больше не в силах сдерживать эмоции, я упал папе на грудь и громко зарыдал.
Глава 13. Приступ.
Когда от эмоций не осталось ничего, а в душу легла тяжесть, я поднял свое лицо к небу. Какое-то ржавое небо, почему я раньше этого не замечал? Я повернул голову в сторону машины. Облокотившись о бульдозер, на земле сидел Данила, тоже смотрящий в небо. Он как будто ощутил на себе мой взгляд, тут же поворачивая голову в мою сторону. Я разворовал зрительный контакт, переводя свой взгляд на ковшик бульдозера. В голове у меня словно взорвалась петарда, фитиль которой давно горел. Я резко вскочил на ноги, уверено шагая к машине. Данила проводил меня непонимающим взглядом. Я молча перекинул туловище через ковшик, беря в руки лопату и зашагал обратно к трупу отца. Вот теперь я понял, зачем Данила притащил лопату. Он еще тогда догадался, что к чему, и все предусмотрел. Он знал, что я не захочу оставлять тело в этой горе трупов, он знал обо всем. В отличие от меня, он всегда знает, что делать.
После того, как я грубо оттолкнул панка, он словно не решался приблизится ко мне. Даже когда я рыл могилу, он просто сидел и курил, опустив голову. Наверное, он думал, что я его виню в смерти отца. Может даже корил себя за это, хотя не уверен, что он может себя за что-то корить. Почему я, вообще, копая могилу собственному отцу, думаю о чувствах какого-то панка? Ответ проще чем кажется. Это забивает мне голову чем-то, и еще потому, что этот панк теперь единственный близкий мне человек.
Когда я закончил, то вернул лопату в ковшик, а сам забрался на пассажирское сидение. Данила же продолжал молча сидеть, стараясь не смотреть на меня.
– Поехали домой, – устало сказал я.
Только тогда мужчина встрепенулся, карабкаясь в кабину бульдозера.
«А он ведь ранен», – подумал я, глядя на его бледное лицо. Не знаю, сколько крови он потерял и сколько мы проторчали здесь, было понятно одно – ему нужны отдых и помощь.
Мы ехали в тишине, которая ужасно давила со всех сторон, заставляя думать и думать… Я решил хоть как-то отвлечь себя, попытавшись втянуть панка в разговор:
– Как твоя рана?
– Заживет.
Вот и поговорили.
Но я не сдавался:
– Что это было за место, где ты оружие достал?
– Оружейный магазин. Нейтральная территория.
– Понятно.
Снова повисла пауза, которую я уже не знал, чем заполнить. Ответ пришел сам:
– Слушай… – неуверенно начал Данила, – мне, это, правда жаль, что так вышло.
Я напрягся, чувствуя, как горлу подступает ком.
– Но я, это, рад, что ты жив, – закончил свою мысль Данила.
Я ничего ему не ответил, лишь включил магнитолу.
Спустя, казалось, вечность, мы приехали к панку домой. Пока он загонял бульдозер в так называемый гараж, я ждал его снаружи. Откуда ни возьмись, ко мне выскочил Кошка, громко мяукая. Животное терлось о мои ноги и царапалось, не преставая мяукать.
– Да что с тобой, в самом деле? Соскучился, что ли?
Было ощущение, что кот куда-то звал меня.
– Мне пойти за тобой?
Кот протяжно мяукнул. Я насторожился, делая шаг вперед. Животное тут же сорвалось с места, но через каждые пару шагов останавливалось, чтобы посмотреть, иду я следом или нет. Теперь у меня точно не осталось никаких сомнений, что Кошка зовет меня за собой. Я обеспокоенно побежал следом за двухвостым. Животное привело меня к порогу дому Данилы. Я краем глаза заметил, что вокруг не было ни души, даже вечно носящейся детворы. Это меня насторожило. Протяжное «мяу» заставило вновь обратить внимание на кота. Он бил хвостами о коробку, лежащую прямо под дверью. Я нагнулся, аккуратно заглядывая внутрь, и тут же отпрянул, вскрикнув.
В коробке была отрубленная голова Алисы.
От увиденного я совершенно выпал из реальности, не замечая, как ко мне подошел Данила.
– Ты чего? – обеспокоенно спросил он.
Я не знал, что ему ответить. Я, как дурак, сидел, с раскрытым ртом и вытаращенными глазами. Я не знал, как он отреагирует, поэтому старался загородить собой коробку, чтобы как-то мягко его подготовить.
Панк достал увесистую связку ключей, отпирая дверь и все еще обеспокоенно поглядывая на меня. Кот начал тереться о его ноги, что насторожило мужчину еще сильнее.
– Да что такое… – скорее риторически, спросил он.
Его взгляд все же зацепился за коробку:
– Что это? – кивнул он на незнакомы предмет, заканчивая возится с замками.
Я судорожно схватил коробку, все еще не зная, что ему сказать:
– Зайдем внутрь, – все, что я смог из себя выдавить.
Данила понял, что случилось что-то ужасное.
Еще одно ужасное за сегодня.
Он приложил ладонь к датчику и дверь наконец-то отварилась. Я быстро прошмыгнул внутрь вслед за котом. Данила тут же вошел, закрывая дверь. Он смотрел на меня и ждал.
– Данила… Алиса, она… мертва.
Я видел, как и без того вымотанное бледное лицо стало еще бледнее.
Кот снова мяукнул, и панк с опозданием переместил свой взгляд на него, а потом и на коробку. Тут же сообразив, что к чему, мужчина дернулся к ней, заглядывая внутрь. И застыл. Он смотрел в нее продолжительное время. Когда он, наконец, поставил коробку на пол и поднял лицо, его глаза заволокло пеленой. Взгляд стал какой-то осоловелый. Кот зашипел, вставая на дыбы и тут же подбежал к хозяину. Данила уставился на пол. Повисла абсолютная тишина, перебиваемая только нервно скребущим пол котом. Данила как-то слишком надолго затих, и я забеспокоился:
– Эй, ты как?
Он не ответил. Даже никак не отреагировал.
– Данила?
Я коснулся его плеча, чуть тормоша. Никакой реакции не последовало. Вдруг, он слегка задергался, начав заваливаться назад. Я тут же подхватил его, аккуратно укладывая на пол.
Я понял, что у него начался припадок.
Мужчина непроизвольно вытянулся, напрягаясь всеми своими мышцами. В следующую секунду, его скрутила крупная судорога. Я начинал паниковать. Нужно было срочно что-то сделать.
Я попытался остановить конвульсии, зажимая удерживая его голову между своими коленями и прижимая руками грудь к полу. Глаза Данилы закатились, и он как будто начал задыхаться. Я спохватился, аккуратно поворачивая его голову на бок. Изо рта мужчины начала идти пена. Судороги не прекращались. Кошка прыгнул ему на грудь, тоже, видимо, пытаясь успокоить хозяина.
Наконец, сокращения его мышц стали реже. Еще через минуту, все прекратилось, и мужчина отключился. Я отпустил его, облегченно выдыхая. Кошка тоже соскочил с груди Данилы, не переставая мяукать.
– Чего тебе еще… все закончилось…
