Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
Как бы ни были велики расхождения между различными течениями российского анархизма, все они признавали терроризм обязательным условием или, на худой конец, симптомом революционной борьбы.
Особенности анархистских теорий, а также «кадровый состав» анархистских организаций и групп обусловили то, что они оставили в истории революционного движения в России начала ХХ века наиболее кровавый след, принеся одновременно наиболее многочисленные жертвы на алтарь терроризма.
«Патриотический» терроризм в Российской империи
Обычно терроризм в Российской империи ассоциируется с левыми радикалами. Бесспорно, инициаторами «диалога» с властью посредством бомб и револьверов были левые, и львиная доля терактов и, соответственно, их жертв – преднамеренных и еще в большей степени случайных – на их совести.
Менее известно зеркальное отражение левого терроризма – терроризм справа, так сказать, из «патриотических» побуждений.
Речь идет не о правительственном терроре, вроде предания гражданских лиц военно-полевым судам в мирное время или бессудным расстрелам в ходе подавления вооруженных восстаний, например в декабре 1905 года в Москве. Я имею в виду «общественную инициативу», стремление защитить власть или услужить ей доступными пониманию «инициативников» способами.
Первая попытка такого рода была предпринята после цареубийства 1 марта 1881 года. Идею создания тайного общества для борьбы с крамолой и использования для этого террористических методов выдвинул (точнее, приписал ее себе) не кто иной, как Сергей Юльевич Витте, в то время служащий Юго-Западных железных дорог в Киеве. Под впечатлением известия о цареубийстве он отправил в Петербург своему дяде-генералу письмо, в котором заключал, что «с анархистами надо бороться их же оружием. Следовательно, нужно составить такое сообщество из людей безусловно порядочных, которые всякий раз, когда со стороны анархистов делается какое-нибудь покушение или подготовление к покушению на Государя, отвечали бы в отношении анархистов тем же самым, т. е. также предательски и также изменнически их бы убивали».
Витте был вызван в Петербург, был принят министром императорского двора графом Илларионом Воронцовым-Дашковым, близким другом императора Александра III, и флигель-адъютантом, полковником, графом Павлом Шуваловым. Они приняли его в тайное общество, именуемое «Святой дружиной» (в литературе более известно под названием «Священная дружина»). В состав дружины входили представители аристократии, высшего чиновничества, гвардейские офицеры. В «дружинниках» состояли 62 лица из свиты Его Величества, 17 дипломатов, немало будущих министров, будущий председатель 3-й и 4-й Государственных дум М. В. Родзянко и вовсе неожиданные люди, вроде известного врача-окулиста А. Н. Маклакова – отца будущего видного деятеля партии кадетов В. А. Маклакова, или композитора Петра Ильича Чайковского. В литературе этот казус объясняют тем, что Петр Ильич получил незадолго до этого через К. П. Победоносцева (тоже члена «Святой дружины») 3000 рублей (большие по тем временам деньги), причем с уведомлением, что возвращать их не нужно. Ну вроде как и неудобно было не вступить.
Всего дружинников насчитывалось 729 человек. Строилась дружина по принципу масонской ложи, и, видимо, с учетом опыта революционных организаций. Все было как у «настоящих» – ЦК, Исполнительный комитет и, как положено, «пятерки».
В точности как в «Народной расправе» Сергея Нечаева. Были образованы территориальные комитеты в Киеве, Нижнем Новгороде, Харькове, Новочеркасске и других городах, а также заграничная агентура. В деньгах нужды дружина не испытывала: были проведены сборы среди членов и сочувствующих, получен как будто внушительный взнос от императора, да к тому же один из дружинников и богатейших людей России Павел Демидов, князь Сан-Донато, не скупился в расходах на святое дело. Только фонд на агентурные нужды составлял 300 тысяч рублей, что позволило дружине создать отделения в 30 городах страны и заграничные резидентуры в Париже, Берлине и Вене.
Витте был назначен главным в «Киевском районе». Он должен был сформировать «пятерку», а каждый член этой «пятерки» должен был, в свою очередь, образовать новую. По словам будущего министра финансов, «это было секретное сообщество вроде тех сообществ, которые существовали в средние века в Венеции и которые должны были бороться с врагами и оружием, и даже ядом».
Дружина планировала убийства видных революционеров-эмигрантов; был составлен список потенциальных жертв. Характерно, что в него были включены князь Петр Кропоткин и народоволец Лев Гартман, один из организаторов и участников взрыва царского поезда под Москвой 19 ноября 1879 года. Гартман и Софья Перовская играли роли путевых обходчиков супругов Сухоруковых, и из домика велся подкоп под полотно железной дороги. «Дружинники» считали Гартмана и Кропоткина причастными к цареубийству 1 марта 1881 года. На самом деле анархист Кропоткин не был членом «Народной воли», да и вообще был тогда противником терроризма, а Гартман давно отошел от дел. Среди намеченных жертв был также французский журналист Анри Рошфор, организатор кампании во французской печати в поддержку русских революционеров. Похоже, дружинники собирались просто убить тех, о ком имели какие-то сведения.
«По душу» Гартмана командировали в Париж Витте. Точнее (конспирация – дело святое!), его отправили в Париж, не сообщая цели поездки; указания он должен был получить на месте. Витте поселился в «Гранд-отеле» напротив Оперы и получил вскоре письмо о том, что ему следует связаться с дружинником по фамилии Полянский, квартировавшим в том же отеле. Полянский, бывший офицер уланского полка, занимался организацией убийства Гартмана. Что именно должен был делать Витте, осталось неясным, однако Полянский вообразил, что эмиссар от дружины приехал убить его за то, что он до сих пор не ликвидировал Гартмана. Полянский продемонстрировал Витте Гартмана, а также двух апашей, которые следили за народовольцем (за что получали 100 франков в день). Апаши должны были завязать с Гартманом драку и убить его. Полянский до сих пор не осуществил этого, так как ему было приказано из Петербурга ожидать указаний. Вскоре последовало указание ждать еще одного представителя, который должен «ликвидировать» все дело. Витте не стал ждать и вернулся в Киев.
Остается гадать, за кем следили дружинники и чье убийство собирались осуществить: ведь Гартман на самом деле в это время жил в Лондоне.
После этой истории Витте решил выйти из дружины. По его словам, «по всей России распространилось очень много слухов о существовании этого общества и о том, что туда направилась всякая дрянь, которая на этом желала сделать себе карьеру; это общество в самый короткий срок сделалось “притчей во языцех” – вот вследствие всего этого я и почувствовал необходимость выйти из этого скверного, в конце концов по меньшей мере смешного, если не грязного и гадкого дела».
В самом деле:
деньги были большие, да и возможности для карьеры немалые, так что от добровольцев не было отбоя.
Что же касается конспирации, то очень скоро существование и деятельность «Святой дружины» стали секретом Полишинеля. Этому способствовала и конкуренция среди различных придворных группировок или людей, стремящихся повлиять на императора. К примеру, крайний консерватор князь В. П. Мещерский опубликовал в своем «Гражданине» памфлет «Князь Нони. Сутки нынешнего светского человека», в котором «князь Нони» видит во сне, как он спасает Россию в качестве диктатора, а пока что формулирует свою программу какой-то поклоннице, графине или княгине:
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
