— Сударыня, давайте не будем развязывать ненужную дискуссию, мне хорошо известны ваши взгляды на политические и социальные проблемы. Вернемся к нашему делу. Я с большой долей уверенности могу предположить, что Штайнер теперь сам будет искать с вами знакомства, представ в образе мужчины, исполняющего простой долг вежливости и старающегося загладить неловкость. Заодно он втянет вас в беседу, чтобы окончательно расставить для себя все точки над i — то есть определить, до какой степени случайно ваше появление в этом вагоне и нет ли у вас к особе господина Штайнера дополнительного интереса. У меня одна просьба — дайте ему возможность завязать с вами знакомство и попытайтесь сделать так, чтобы он пригласил вас в ресторан. Мне нужно время, чтобы обыскать его купе и найти бумаги.
— А как вы проникнете в его купе, Александр Матвеевич?
— Это как раз не сложно — либо через крышу в окно, либо из коридора через дверь.
— Но ведь и дверь и окно будут заперты.
— Нет таких замков, которые нельзя было бы открыть, дорогая Елена Сергеевна. А окно к тому же можно просто разбить. Мы ведь с вами отважились на криминальную авантюру, так стало быть, отступать нам некуда. И я бы сказал, что проникнуть в купе Штайнера через дверь намного предпочтительнее, чем через окно — останется меньше следов моего проникновения, и наш голубчик не сразу схватится, что у него кое-что пропало. Сегодня вечером Штайнер может и не вылезти из своей норы, а вот завтра с утра вам наверняка удастся познакомиться с ним накоротке.
— Александр Матвеевич, а вдруг вы все же ничего не найдете? Вдруг Штайнер едет налегке, а документы он переправит в Германию каким-нибудь иным, хитроумным образом?
— Что ж, сделаю вывод, что я не пригоден к службе в контрразведке, вернусь к слежке за неверными мужьями и вороватыми управляющими и похороню память о своем фиаско под кипами аккуратно подшитых досье в своей конторе. Но давайте все же будем надеяться на лучшее! Чем черт не шутит? Вдруг нам повезет? Шанс у нас есть, даже если это — один шанс из тысячи. Кстати, запомните, Елена Сергеевна, как только документы окажутся у меня в руках, я сойду с этого замечательного поезда. Если мы к тому времени окажемся на территории Германии, встретимся с вами в Берлине. Если же все еще будем ехать по матушке России — я сразу отправлюсь в Петербург. На всякий случай давайте попрощаемся. Дай вам Господь удачи. В случае скандала и вмешательства полиции стойте на том, что ничего не знаете, не ведаете, просто приняли приглашение попутчика посидеть с ним в ресторане. Да, в Берлине для вас заказан номер в отеле «Кайзерхоф». Это — один из лучших отелей и в высшей степени благопристойное место. Поезда делают в Берлине несколько остановок, вы выйдете на вокзале «Фридрихштрассе» и возьмете извозчика или таксомотор до перекрестка Фридрихштрассе и Кроненштрассе, это совсем недалеко. Можно было бы и пешком дойти минут за пятнадцать, но без багажа.
— Александр Матвеевич, а как же я найду вас в Берлине, если вы тоже окажетесь там? Нам ведь еще нужно будет предпринять шаги, чтобы вывезти патентную документацию обратно в Россию!
— Я сам вас разыщу. На всякий случай вам лучше просто изображать из себя туристку — гулять по городу, по магазинам, посещать музеи, театры… И ждать от меня вестей. Я обычно останавливаюсь в гостинице «Крейд» на Ноллендорфплатц. Скромное, непритязательное местечко, но вполне приличное. Однако вам там лучше не появляться. Если я не объявлюсь, то через недельку возвращайтесь в Москву. И в случае моего провала и ареста — ради Бога, не кидайтесь мне на помощь. Постараюсь вывернуться сам, а если не удастся — так тому и быть.
Похоже, Легонтов полагает, что я соглашусь оставить его в немецкой тюрьме в случае нашей общей неудачи. Нет уж, на это он пусть даже не рассчитывает, хотя пока я лучше дипломатично промолчу.
— Как юрист я обязан еще раз обратить ваше внимание — немецкая администрация может классифицировать наши действия как преступное деяние. Подумайте, пока не поздно — может быть, вам все же отказаться от участия в этой дурацкой авантюре?
— Александр Матвеевич, вы не первый год меня знаете. Неужели вам хоть на минуту могло прийти в голову, что я по доброй воле откажусь от участия в какой-нибудь авантюре? Да это будет счастливейший момент в моей жизни! Всю жизнь, с малолетства мечтала совершить преступное деяние, да все как-то случай не подворачивался. А то, что я рискну совершить преступное деяние в компании с профессиональным юристом, мне даже и не снилось. Редкая удача!
— Ох, Елена Сергеевна, все-то вам шуточки, — грустно вздохнул Легонтов.
— Вы сказали, что обычно останавливаетесь в отеле «Крейд» на Ноллендорфплатц, — заметила я, чтобы переменить тему разговора. — Вам часто доводилось бывать в Берлине?
— Ну не часто, но доводилось. Я порой работал за границей, и чаше всего — в Берлине…
— Работали? Неужели все-таки шпионом? — вырвалось у меня, причем в вопросе прозвучала надежда, удивившая даже меня саму. Что-то шпионская тематика стала вызывать у меня в последнее время нездоровый интерес.
— Ну почему — шпионом? — обиделся Легонтов. — Обычные сыщицкие дела. Как-то, например, гонялся по Европе за банкиром, сбежавшим из Москвы вместе с содержимым двух банковских сейфов, и почти на месяц застрял в Берлине… Кстати, Елена Сергеевна, напрасно вы отправились в поездку в шубе, — Александр Матвеевич кивнул на мое каракулевое манто, мирно висевшее в уголке.
— Но ведь скоро зима, — удивилась я его непонятливости. — Вот-вот ударят морозы и снег ляжет. Нельзя же под зиму уехать из дома в плащике?
— Это у нас в Москве в начале ноября ложится снег. А в Берлине в эту пору еще цветут осенние розы…
— Вот видите, оказывается, я не так хорошо подготовлена к поездке, как мне самой представлялось. К тому же мой немецкий язык оставляет желать лучшего. Он никогда не был для меня любимым языком. С тех пор как я в гимназии перебивалась по немецкому с двойки на тройку, я ни разу не удосужилась прикоснуться к учебнику немецкой грамматики, а уж о чтении Шиллера и Гете в оригинале просто и речи не шло. Все эти der, die, das — настоящий темный лес для меня. Боюсь, я никогда не смогу поставить ни одно немецкое слово в надлежащий род и падеж…
— Ну и что? Вы в Берлине — иностранка и вполне естественно, что языком аборигенов в совершенстве не владеете. В конце концов, мы же прекрасно понимаем немцев, когда они в Москве говорят «Я желать эфтот картин приобретать» или «Ах, какой кароши и красифый барышень». Ну, а теперь вы поменяетесь с ними местами, и не страшно, если и они над вами чуть-чуть посмеются. Надеюсь, вашего словарного запаса все же хватит, чтобы заказать чашечку кофе в кафехаусе или котлеты в гастштете? Главное, сосредоточьтесь и не путайте слова. Шинкен и тринкен — это совершенно разные вещи!
— О, кстати, по поводу шинкен и тринкен — вы успели поужинать в Москве перед отъездом?
— Увы, нет. Я вообще в последние дни как-то замотался и частенько забываю о пище, о чем потом приходится горько пожалеть.
