Кейр усадил ее на скамеечку у края тента, слегка стянул веревки, продетые в кольца по краям, получилась заготовка мешка.
— Сейчас я тебя слегка приподниму, потом оттолкну, не бойся. — Он потянул конец веревки и приказал: — Считай.
— Я сбилась, — еле слышно отозвалась Марианна.
— Девяносто четыре, — подсказал Кейр и стал, прокручивая, подвешивать «мешок», Марианна повисла в воздухе.
— Девяносто пять… девяносто шесть..
— Не так. В обратную сторону. Девяносто три…
— Девяносто два… девяносто один… девяносто…
Голос ее постепенно отдалялся и становился тише, Кейр осторожно «травил» канат, придерживая его. Почувствовав толчок мешка о землю, он бросил канат и, подбежав к лесенке, быстро стал спускаться, не добрался даже до конца, просто спрыгнул. Вызволив Марианну из тарпаулинового мешка, он снова хорошенько натянул ей шапку и поплотнее укутал в одеяла, не обращая внимания на возмущенный протест.
— Я и сама могу идти!
— Босиком? В любом случае, на мне будет быстрее. А если ты перестанешь артачиться, вдвое быстрее. Что там у нас со счетом? Ну? Восемьдесят девять…
— Восемьдесят девять давно проехали. Я, пока спускалась, досчитала до восьмидесяти.
— Умница. Продолжай.
— Зачем?
— Очень уж мне нравится, как ты считаешь. Семьдесят девять…
— Семьдесят восемь… семьдесят семь… А снег все еще идет?
— Идет. Но ничего, скоро мы уложим тебя баиньки. Семьдесят шесть.
— Семьдесят пять… семьдесят четыре… — Она уронила голову ему на плечо. — Я так устала, Кейр.
— Еще бы! Столько времени проболталась в этом снежном аду! И я-то хорош, бросил тебя тут одну, кретин. Но ничего, все обойдется. Семьдесят три.
— Семьдесят два… Мне не было страшно. Почти не было. Я не сомневалась, что ты меня найдешь. Уж не знаю как. А как ты догадался, где я?
— Это долгая история. Потом расскажу. Семьдесят один…
Печка еще не погасла, и в доме было тепло. Кейр сразу же понес Марианну в спальню. Обливаясь потом от напряжения, усадил ее на кровать, прямо в «коконе». Опустившись на колени, он крепко стиснул плечи Марианны и громко, чтобы перекричать дробное постукивание ее зубов, стал втолковывать:
— Послушай, Марианна. Нам необходимо, чтобы ты как можно скорее согрелась. Сними сейчас же мокрые вещи, и джинсы и свитер. Обещаю, что не буду на тебя смотреть.
Под прикрытием одеял она стала на ощупь расстегивать молнию. Кейр, отвернувшись, расстегнул молнию на куртке.
— Сейчас я сниму свои куртку и свитер, а ты их наденешь, поскольку они сухие и теплые. Но… если ты разрешишь… есть более действенный способ.
— И какой же?
— Гораздо быстрее тебя согреет моя кожа.
— Не понимаю. Это как?
— Как? Ну… я лягу с тобой рядом, и ты согреешься. Из всех вещей, которые имеются в нашем распоряжении, я самая теплая. А теперь, после того как пришлось тебя тащить, очень теплая. И к тому же большая — меня много.
Она нахмурилась, лицо исказилось от плача.
— Кейр, что происходит? Я не понимаю, где я и что со мной?
— Не надо плакать! Ты поправишься, поверь мне. Нужно только снять мокрую одежду и лечь в постель.
Все еще всхлипывая, она стала послушно стягивать джинсы и вдруг хмыкнула:
— У меня на ногах твои перчатки.
— Да, пришлось срочно подключать смекалку.
Она попыталась стянуть свитер, но ничего не получалось. Она жалобно пробормотала:
— Голова мешает. И руки не действуют совсем.
— Дай помогу. — Он освободил ее от свитера и снова нахлобучил ей на голову шапку.
— Шапку-то зачем?
— Затем. Чтобы голова была в тепле. А сама давай быстро под пуховое одеяло.
Она фыркнула:
— Вид у меня совершенно идиотский наверняка.
— Не могу ничего сказать, я не смотрю.
Марианна забралась под одеяло, легла на спину, ее била дрожь.
— А что ты сейчас делаешь?
— Снимаю свитер. Только свитер. Джинсы останутся на мне. Так что не бойся — это совсем не то, что сразу приходит в голову. Я просто залезу под одеяло и согрею тебя своим теплом. Честное слово, это самый эффективный способ. Апробированный.
Кейр приподнял одеяло, и Марианна почувствовала, как под ним опустился матрас. Как он улегся рядом.
— Повернись ко мне лицом. Одной рукой я обниму тебя за талию и прижму ладонь к пояснице. Вот так. А другой рукой — приподними-ка голову — обниму за плечи. Теперь… прижмись ко мне.
Марианна, помедлив, все же рискнула придвинуться. И почувствовала, как он вздрогнул.
— Боже милостивый! Какая же ты холодная! Постарайся прижаться как можно плотнее, чтобы грело всю кожу… Правильно, умница! Нам нужно поскорее привести тебя в норму. А потом я сделаю горячее питье и что-нибудь поесть. Как тебе, нормально?
— Щекотно. Волосы на груди щекочут мне нос.
— Нос? Это хорошо, значит, он не окончательно замерз. Поверни голову и прижмись ко мне щекой. Так лучше?
— Мм… может, мне покрутиться? — еле шевеля губами, спросила она. — Чтобы усилить циркуляцию крови?
— Нет, это довольно-таки опасно. Разогреваться нужно постепенно. Ты не представляешь, какая ты холодная. Твой организм борется, старается не упустить глубинное тепло. Нельзя допустить, чтобы кровь отлила от внутренних органов.
— Откуда ты все это знаешь?
— У меня есть друзья в команде горных спасателей. Ну и наслушался баек про то, как они отхаживали переохладившихся горе-восходителей. — Он легонько провел ладонью по ее спине. — Все еще холодная. Перевернись, попробуем другую позицию.
Она повернулась на бок и, устало вздохнув, проворчала:
— Прямо какая-то «Камасутра».
— Зато теперь у тебя точно восстановится циркуляция. Подтяни колени к подбородку. — Он снова обхватил ее руками, прижавшись коленями, грудью и животом. — Вот, кладу руку тебе на диафрагму, прижмись ко мне спиной, крепче. Умница, вот так.
Они лежали не шевелясь, дыша в унисон. Марианна вдруг призналась:
— Я же в пруд забрела. Лед там тонкий, провалилась.
— Знаю, видел это место. Наверное, до смерти перепугалась. Но пруд на порядочном расстоянии от дома. Почему ты так далеко ушла?
— Со страху. С крыши обвалился снег. Прямо как какая-то лавина, по звукам. Я услышала странное шипение… ну и побежала. От дома. А найти его потом не смогла.
— Но как-то ухитрилась найти домик на дереве.
