– Поверь мне, когда-нибудь ты будешь умолять об этом, – говорит он.
Она не успевает ответить, опять звонит телефон. Разговор короткий, продолжается секунду. Она кричит:
– Порядок, народ, скидывайтесь по кругу!
Все вытаскивают банкноты, передают их Фиби, как по эстафете, никто не спрашивает зачем.
– Ты тоже, не думай, что я не вижу тебя там, в углу.
Я смотрю в сторону, подношу стакан ко рту, делаю вид, что пью.
– Пойдешь со мной, если заметут, так обе будем в дерьме.
– Давай-давай, – говорит одна из девочек на диване.
Неинтересная. Лицо как у гиены. Смех тоже.
Фиби смотрит на меня и говорит:
– Ну, пошли. Чего ждешь? Не жалуйся потом, что я никуда не беру тебя с собой.
Когда мы подходим к входной двери, она не сразу открывает ее, смотрит на меня и говорит:
– Только попробуй рассказать папе – я тебя в порошок сотру, усекла?
Усекла.
За дверью стоит мужчина в черном теплом спортивном костюме, мотоциклетный шлем в руке. Она не целуется с ним, но здоровается, называет по имени, Тайсон.
– Блин, погоди. Кто-то идет. Если что, скажешь, что развозишь пиццу. Слава тебе господи, это Джо.
Входя, он здоровается. Фиби не отвечает, он переступает порог, улыбается мне:
– Привет, Милли!
Он помнит, как меня зовут.
– Привет.
– Сколько надо? – спрашивает Тайсон.
– Тридцать, если у тебя будет столько.
– Тридцать? Большой праздник, я погляжу.
– Дождались каникул, сам понимаешь.
Он кивает, снимает кожаную перчатку, протягивает ладонь. Фиби кладет деньги, купюры свернуты в виде сигары. Он настолько ей доверяет, что не пересчитывает, старая клиентка, видимо. Отходит к своему мотоциклу, припаркованному возле бордюра. Озирается прежде, чем поднять сиденье, и через минуту-другую возвращается с большим бумажным пакетом коричневого цвета.
– Здесь тридцать, – говорит он, подойдя к нам.
– А это бонус от меня. – Он протягивает ей маленький пакетик с таблетками. – Новая хрень, улет гарантирован.
Она улыбается, посылает ему воздушный поцелуй: ты супер, Тайсон, просто супер. У него довольный вид, не успеваем мы закрыть дверь, как его мотоцикл срывается с места, еще долго слышен утробный рев мотора. Возвращаемся в гостиную, там накурено так, что хоть топор вешай, в пустых стаканчиках и бутылках пепел от сигарет. Пьяные тела распластаны по стульям. Апатию как рукой снимает, когда Фиби объявляет:
– Ваши подарочки прибыли.
Мне интересно, что она имеет в виду. Она и правда высыпает на стол груду пакетов для детских подарков, на каждом нарисован клоун.
– Налетайте, подонки!
Как дети при виде конфет, никто не заставляет себя долго упрашивать, и на столе не остается ни одного клоуна. В мгновение ока. Как всегда, гвоздь любой программы, Фиби прочищает горло, дожидается полной тишины и трясет в воздухе пакетиком с таблетками, который дал Тайсон. Как погремушкой перед детьми. Внутри горошины, гладкие, некоторые с цветными серебристыми поясками. Упс, еще раз упс, говорит кто-то, идем вразнос.
– Что это? – спрашивает Клондин.
Фиби вынимает таблетку из пакета, перекатывает между пальцами, рассматривает.
– На ней эмблема супермена. Тайсон сказал, улет гарантирован.
Она кладет таблетку на язык, обходит комнату по кругу, все протягивают к ней руки, она наделяет всех, как священник. Благослови нас, пожалуйста.
Круг закончен, пара таблеток еще осталась в пакете.
– Ну, разевай пасть, паскуда.
– Нет, – отвечаю я и тут же исправляюсь: – Нет, спасибо.
– Не уверена, что понимаю это слово.
– Отстань от нее, Фиби, нам же больше достанется.
Джо прохаживается с небрежным видом. Я совсем не знаю мальчиков, их повадок, но его небрежный вид не совсем убедителен, над ним надо еще немного поработать. Фиби отворачивается, ей надоела моя физиономия.
– И то верно. Зачем зря на нее добро переводить, она и так под балдой.
Миндалевидные ногти как когти; она кидает в рот еще одну таблетку. Надувает губы. Закрывает глаза. Пропускает момент, когда Джо подмигивает мне, вступая в заговор против ее величества. Он со мной.
Долго ждать не приходится. Сборище привилегированных отпрысков, компания золотой молодежи превращается в стадо. В животных. Мозги отключаются. Все разбредаются по саду, воют на луну. Выпученные глаза, как блюдца, трясущиеся губы. В один прекрасный день эти мальчики и девочки будут править миром. В каком-то смысле они им правят уже сейчас.
Я нахожу укромный уголок на площадке второго этажа, на лестнице валяется забытый подарочный пакет. Содержимое составлено изобретательно и со вкусом, завернуто в фольгу, упаковано в коробочки. Я представляю, будто это Рождество, как в кино, разворачиваю упаковку за упаковкой. В одной белый порошок, оригами в духе Саскии. В другой белая таблетка, на ней изображена голубка, приключение, которое обещает полет. В третьей – капсула с буквой «М», презерватив и косяк, готовый к употреблению.
Я сижу в темноте у стены, по лестнице приближаются голоса. Узнаю Клондин. Она с парнем, который приставал к Фиби, они скрываются в комнате дальше по коридору. Дверь остается открытой, из комнаты все слышно. Повизгивание, смех. Потом тишина. Минут через пять – протестующий голос. Перестань, не надо, говорит она, прекрати, Тоби, я не хочу. Стараясь держаться в полоске тени, подхожу к двери. Заткнись ты, мать твою, говорит он, перестань шуметь. Она не может перестать, не хочет, я знаю. Ее крики мешают ему, сбивают с толку, приводят в замешательство.
– Тихо ты, не шуми, блин.
– Пожалуйста, Тоби, не надо, я не хочу.
Я распахиваю дверь настежь, во всю ширину проема, свет из коридора падает на кровать. Тоби сверху, Клондин распростерта под ним. Он широко раздвинул ее ноги коленями, рукой придерживает ее запястья за головой, джинсы на ней спущены до бедер. Закройте там, блин, дверь, говорит он и швыряет в мою сторону подушку, она падает к моим ногам. Клондин всхлипывает, как ребенок. Я включаю свет, он поворачивается лицом ко мне, нежелательному свидетелю, который испортил удовольствие. Мы всего-навсего забавляемся, сказал бы он, если бы его спросили, и ей тоже нравится.
– Выключи свет и вали отсюда, быстро!
– Мне послышалось, она сказала «нет».
– А тебя это каким боком касается?
Выключаю свет, минутная передышка для него и для меня. Распростертая на кровати Клондин вызывает у меня воспоминания. И звуки, которые она издает, означают – не оставляй меня одну с ним. Я знаю эти звуки, они похожи на мои, только у меня был не «он», была «она». Я снова включаю свет, его рука у нее между ног. Она лежит тихо, как надувная кукла. Я то включаю, то выключаю свет, устраиваю дискотеку.
