В Одессе сестры милосердия-волонтерки Александрова и Трейтер добровольно "вышли из штата" и "оформили увольнение". Вместе с врачами они 1 августа уехали в Петербург, куда прибыли через четыре дня. Остальные сестры восемь суток отдыхали в местной общине Красного Креста и 13 августа убыли в Петербург. Врачи и штатные сестры вернулись к местам службы, а волонтерки оформили увольнение и, получив выходное пособие (по 30 рублей), разъехались по домам.
Прибытие пассажирских пароходов с орловцами в Одессу прошло как-то незаметно. Некоторые одесские газеты опубликовали короткие сообщения об этом событии.
Тяжелые поражения армии и флота изменили отношения людей к военным, которое из уважительного приобрело оскорбительный характер. Особенно доставалось морякам. Младший штурманский офицер броненосца "Орел" лейтенант Л.В. Ларионов, вернувшись из японского плена в столицу, метко подметил произошедшие изменения: "Русская публика флота не знала, мало им интересовалась. Все сведения о нем, которые она в себе концентрировала, заключались лишь в том, что моряки ходят в дальние плавания и много пьют. Частично отдавали должное морским офицерам, что они более образованные, чем сухопутные и, пожалуй, более либеральные. Да и форма их скромная и красивая. Это все касается Петербурга. Провинция и даже Москва - те уже никакого понятия не имели и, когда видели на улице моряка, то его и за офицера не принимали, так как пальто черное, а не серое. Жандармы - и те путали".
Японская война, осада Порт-Артура, Цусима всколыхнули народные массы, а с ними и интеллигенцию, которая везде громила армию и больше всего флот. То есть офицерство. По окончании войны было непринято показываться в форма в общественных местах, так как всегда можно было рисковать нарваться на скандал. Пожимание же плечами или неодобрительный шепот за спиной - были постоянные явления.
Ступив на родную землю, экипаж "Орла" почувствовал, конечно, изменения в отношениях публики к морякам. Но более чувствительными и даже тяжелыми для орловцев оказались служебные обвинения и несправедливости со стороны начальника эскадры, руководства морского министерства и др.
Первой служебной несправедливостью стал отказ морского министерства в выплате орловцам премиального вознаграждения. Суть проблемы такова. Капитаны пароходов, нанятые от частных пароходств (обществ) и Добровольного флота, плавая в составе эскадры, получали меньше денег, чем при коммерческом плавании в довоенные годы. Отсюда возникло у них стремление уклониться от плавания с эскадрой. Капитаны и команды пароходов, плавая в составе эскадры, находились в условиях военной опасности, что порождало стремление покинуть судно.
Мерами дисциплинарного характера проблема не решалась. Поэтому командующий эскадрой 6 января 1905 г. издал приказ № 16, которым вводилась система денежного вознаграждения капитанов и команд пароходов, плававших в составе эскадры. По этому приказу все служащие на транспортах эскадры от капитана до младшего матроса через 6 месяцев со дня выхода из последнего русского порта получали премию - три месячных оклада. Через 9 месяцев им выдавалось еще столько же, а через 12 месяцев - полугодовые оклады. Итого за год плавания в составе эскадры моряки пароходов получали премию, равную годовому окладу денежного содержания. Лишить моряка добавочного вознаграждения можно было лишь за дисциплинарный проступок. Такое право предоставлялось командующему эскадрой, начальникам ее отрядов и заведующему транспортами эскадры. Несмотря на значительное увеличение годовых расходов на содержание капитанов и команд пароходов - в два раза, управляющий морским министерством утвердил приказ № 16.
К огорчению орловцев, приказ на их пароход не распространялся, но в нем говорилось, что по этому вопросу "будут испрошены указания". 19апреля 1905 г.,когда пребывание "Орла" в составе эскадры перевалило за шестимесячную отметку, командир корабля капитан 2 ранга Лахматов подал по команде рапорт с ходатайством о распространении приказа о добавочном вознаграждении на весь личный состав парохода. Вице-адмирал Рожественский не высказал своего мнения по существу вопроса и представил рапорт "на благоусмотрение" управляющего морским министерством адмирала Ф.К. Авелана. К тому документ поступил 10 июня, уже после Цусимского боя.
Авелан ходатайство командира "Орла" отклонил, не обнародовав мотива своего решения. Возможно, молчаливым отказом адмирал хотел подчеркнуть вину личного состава за захват корабля японцами, о чем, дескать, знает всякий. Решение Авелана оставляло "за кадром" вину командующего эскадрой, не предусмотревшего мер по защите госпитальных судов от захвата. С прибытием личного состава "Орла" из плена руководству морского министерства было направлено немало претензий и прошений об определении прав орловцев на получение добавочного вознаграждения наравне с командами транспортов. Между прочим, деньги были выданы даже командам транспортов, находившихся в Сингапуре, вне театра военных действий.
Первая претензия поступила от судовой команды парохода "Орел" с прибытием его в Одессу в августе 1905 г. Она была отклонена морским министром вице-адмиралом А.А. Бирилевым со ссылкой на решение адмирала Авелана от 10 июня 1905 г. Но команда "Орла" не опустила руки и продолжала борьбу. Параллельно с ней действовала группа орловских санитаров, защищавшая интересы медицинского персонала судна. В претензиях и прошениях орловцев, направляемых в различные инстанции, говорилось об успехах "Орла" в медицинском обеспечении эскадры, о мужестве орловцев под огнем японцев в Цусимском бою, отводилось обвинение личного состава в бездействии при захвате "Орла" японцами. На все их обращения следовали отказы без указания причин.
В декабре 1906 г. группа санитаров обратилась к адмиралу Рожественскому с просьбой разъяснить причины отказов в выдаче вознаграждения. В своем заключении адмирал подчеркнул, что в личном составе "Орла" различаются три группы служащих. Первая группа - командир корабля, его помощники и старший механик. До войны в коммерческом плавании они получали премию в размере 3% от фрахта. Плавая в составе эскадры, они лишились этого заработка. До войны служащие, входящие в команду, не получали процентов от фрахта. Если бы речь шла о команде транспорта, то можно было бы выдать ей вознаграждение за службу в условиях военной опасности.
Однако команда "Орла" не может претендовать на такое вознаграждение, так как она "в силу конвенции о госпитальных судах" не подвергалась военным опасностям". Очевидно, адмирал имел в виду положение о неприкосновенности госпитальных судов, которое не допускало также их обстрела, пленения и др. Третья группа - медицинский персонал судна. По Рожественскому, эта группа имела еще меньше права на добавочное вознаграждение, чем команда корабля. Свою мысль адмирал пояснил так: "Медперсонал, и в частности санитары "Орла", которые шли на этот пароход по доброй воле, знали свою безопасность от неприятеля и предложили свои услуги за установленное денежное вознаграждение, без всяких оговорок о прибавке добавочного".
Рожественский сформулировал для всех заинтересованных начальников следующие рекомендации: "Полагаю желательным выдать на госпитальном судне "Орел" добавочные деньги только тем чинам судового состава, которые в коммерческом плавании получали бы проценты, а в плавании с эскадрой лишились их; прочим же служащим на пароходе "Орел", медицинскому персоналу и санитарам полагал бы прибавки не давать".
