Несколько часов азарта на годы вперед подмочили репутацию Альберта. Поохотился так поохотился.
* * *
2 августа 1849 года королева вместе с Альбертом и старшими детьми совершила свой первый вояж в Ирландию. Обычно английские монархи обходили вниманием остров, но Виктория и тут стала первопроходцем. Королевская яхта «Виктория и Альберт» прибыла в бухту Коув, откуда направилась в Корк. Цель визита была проста – показать истерзанным голодом ирландцам, что королеве есть до них дело. А так это или нет – уже другой вопрос.
При ближайшем рассмотрении ирландцы оказались не похожими на звероподобных громил, какими их изображали английские журналы. Женщины восхитили Викторию прекрасными темными глазами и хорошим состоянием зубов – каждая третья, по словам королевы, была красавицей.
Жители Изумрудного острова забыли обиды и приветливо встречали королеву. Повсюду висели транспаранты с надписями «Слава Виктории, надежде Ирландии», играли оркестры, люди махали платками и подбрасывали в воздух шляпы. Коув, где ее нога впервые ступила на ирландскую землю, был переименован в Квинстаун (Город королевы). Отсюда путь августейших супругов лежал в Дублин, где им были предоставлены апартаменты вице-короля.
Для поездок по городу был предложен почетный эскорт. За несколько месяцев до визита в Ирландию на королеву совершил неудачное покушение сумасшедший ирландец, так что для беспокойства имелись все основания. Борцы за независимость всерьез подумывали о том, чтобы напасть на королеву, но не стали связываться с хорошо вооруженным Дублинским гарнизоном.
Виктория проявила смелость и от эскорта отказалась. Ирландцы оценили ее доверие. Когда королева и ее супруг катались в открытой коляске по улицам столицы, повсюду их встречались улыбчивые лица. «Милочка, назовите сына принцем Патриком, и вся Ирландия за вас умрет!» – в восторге выкрикнула ей одна старушка. Следующего сына Виктория действительно назвала Артуром Уильямом Патриком Альбертом.
Перед отбытием Виктория появилась на приеме в Дублинском замке, наряженная в платье из ирландского поплина с орнаментом из шэмроков. Она была уверена, что ирландцы совершенно ею очарованы, а потому выбросят из головы всякие мысли о бунте. Но личной харизмы Виктории не хватило, чтобы устранить давние обиды. Через несколько лет ирландцы взялись за старое.
Королева нанесла мятежному острову еще несколько визитов: в 1853 году, в 1861-м, когда принц Уэльский проходил службу в военном лагере близ Дублина, и в последний раз в 1900-м. Но, как ни пыталась королева понравиться ирландцам, ни один визит не сопровождался столь же искренним проявлением чувств, как тот первый. С течением века ирландцы поняли, что им не следует ждать ничего хорошего ни от англичан, ни от их королевы.
Глава 15. Убить королеву
Жизнь Виктории, с виду такая благостная, упорядоченная, протекавшая во дворцах и загородных резиденциях, подчас напоминала настоящий триллер. Английская королева неоднократно становилась жертвой покушений. Первое произошло 10 июня 1840 года, через четыре месяца после свадьбы Виктории и Альберта.
Королева вместе с мужем ехала в открытом экипаже по Конститьюшн-Хилл близ Букингемского дворца. Привычный пейзаж: утопающий в зелени парк, толпа зевак, мужчины приподнимают шляпы, женщины приседают в реверансах. Внезапно прозвучал оглушительный выстрел, и карета рывком остановилась. Какой-то чудак палит по голубям в Грин-парке, решила королева. Она рассмеялась, когда муж начал хватать ее за руки и спрашивать, не испугана ли она. Под шелковым корсажем уже выступал живот, а беременным такие встряски строго противопоказаны.
Альберт отличался куда большей бдительностью. Он сразу же заметил невысокого юношу, который стоял, «скрестив руки на груди, и в каждой руке было по пистолету». В позе дуэлянта парнишка выглядел так театрально, что Альберту тоже не сдержал улыбки. «У меня еще пистолет есть!» – напомнил обиженный цареубийца.
Тут уж королеве стало не до смеха. Увидев, как он прицеливается, она пригнулась и утянула мужа за собой. Над их головами просвистела пуля. А прохожие, как по команде, развернулись в сторону дымящегося пистолета.
«Убить его!» – послышались крики. На странного типа ринулись мужчины, в их числе Джон Уильям Милле – его сын, будущий художник-прерафаэлит, испуганно мял в руках шляпу, которую только что снял перед ее величеством. Завязалась потасовка. Некий мистер Лоув выхватил у нападавшего оружие, но, с двумя дымящимися пистолетами в руках, сам сошел за преступника – ему тут же навешали тумаков.
«Да вот он же я! Это я стрелял!» – надрывался горе-убийца. Ему не терпелось вновь попасть в центр внимания, ведь ради этого все и затевалось! Он ничуть не огорчился, когда его скрутили и удерживали до прибытия полиции.
А королевская карета двинулась вперед. «Мы благополучно добрались до тетушки Кентской, – записал Альберт. – А потом вышли прогуляться в парк, чтобы Виктория подышала свежим воздухом, а заодно чтобы показать свое доверие согражданам». Давать слабину было отнюдь не в духе Виктории.
Страна оценила ее мужество. В опере актеры хором исполнили «Боже, храни королеву», а у Букингемского дворца было не протолкнуться от горожан, которые пришли выразить ей сочувствие (а заодно посмотреть, вдруг в нее снова выстрелят – вот была бы потеха!). Принц Альберт стал героем дня – молодец, не спасовал пред лицом опасности.
Ликующие крики с улицы доносились до камеры в Ньюгейтской тюрьме, куда был препровожден преступник. Им оказался Эдвард Оксфорд, худосочный и неряшливый юноша восемнадцати лет от роду, по профессии трактирный официант. Мистер Оксфорд был уверен, что способен на нечто большее, чем мыть кружки и подтирать плевки. В его лачуге были найдены прокламации тайного общества «Молодая Англия», в котором насчитывался ровно один участник – он сам. Слухи о том, что он действовал по приказу Камберленда, тоже не подтвердились. На дуэльные пистолеты Оксфорд потратил последние гроши, но, по его мнению, это была отличная инвестиция. Ведь он добился главного – славы.
Покушение на монарха, пусть и такое нелепое, считалось государственной изменой, поэтому преступника допрашивали не только в полиции, но и в Тайном совете. Оксфорд с удовольствием давал интервью министрам, которые скрежетали зубами, выслушивая его бредни. Не оставалось сомнений, что мистер Оксфорд безумен, как мартовский заяц, поэтому смертная казнь не грозит ему в любом случае. Присяжные вынесли вердикт о невменяемости Оксфорда.
Вместо виселицы его отравили в Бедлам, где уже сорок лет томился Джеймс Хэдфилд, стрелявший в Георга III на спектакле театра Друри-Лейн. Оксфорд провел в лечебнице двадцать семь лет, после чего выразил раскаяние в содеянном и получил возможность эмигрировать в Австралию.
Многие, включая саму королеву, остались недовольны мягким вердиктом. Человеколюбивый мистер Диккенс писал: «Как жалость, что того мальчишку, мистера Оксфорда, не придушили, и был бы делу конец. Вот положили бы его между двумя перинами, и героические речи заглохли бы, а слава померкла. А так ей будет угрожать еще немало дураков и безумцев, среди которых, возможно, найдутся более меткие стрелки, вооруженные чем-нибудь получше дешевых пистолетов»[106].
