— Послушай, милая, дорогая, Замечательная Генриетта! Разреши тебе кое-что посоветовать… Может быть, ты все-таки вернешь его, этого менеджера, на место?
Наступила полуминутная пауза, которая в случае с Генриеттой вполне могла означать глубокие и долгие раздумья.
Светлова ждала затаив дыхание.
— Нет, — наконец вынесла свой вердикт рыжая.
— Но…
— К тому же он, кажется, уже шевелится…
— Генриетта!
— Нет, Аня, я его, пожалуй, приведу в чувство, подлечу, а потом возьму все-таки у него письменные показания.
— Уф-ф…
И Светловой опять пришлось слушать длинные гудки.
Остановить это безумие можно было, по всей видимости, только одним-единственным способом.
Все-таки попробовать уговорить вдову Федора Хованского отказаться от ее показаний против Ладушкина… И еще неизвестно, поможет ли это, даже если удастся ее уговорить! А то, что Инару Оскаровну не удастся уговорить, — так это девяносто восемь процентов из ста.
И все-таки следовало использовать эти возможные два процента…
Светлова вздохнула: ну, не дают ей, Светловой, выйти из игры! Не дают спокойно принимать ее витамины! То старики, то привидения, то заложники…
И она взялась за телефон.
День напролет Анна пыталась отловить Хованскую.
Но ни по каким телефонам застать вдову было невозможно. Может, Инара Оскаровна просто-напросто все их поменяла? Или отключила, чтобы ее оставили в покое?
Наконец Анюте пришло в голову очевидное. Она заглянула в записи Ладушкина, которые предусмотрительно забрала у Генриетты и которые сыщик крайне аккуратно и пунктуально вел во время своих наблюдений. И выяснила, что Хованская обычно — что странно для такой взбалмошной особы — довольно строго придерживалась определенного порядка дня. И, что важно, он у нее практически не менялся. И получалось, например, что в четверг до двенадцати ее можно застать в тренажерном зале одного известного клуба.
* * *
Светлова ехала и внутренне готовила себя к крупному разговору: то бишь представляла, как она будет падать на колени, хватать Инару за полы пальто от Версаче и умолять, умолять…
У входа царила непонятная толчея — клубился небольшой зудящий от любопытства рой. А секьюрити клуба очень энергично разгоняли этот рой зевак чуть ли не тумаками.
Очень осторожно, но Анна все-таки продвинулась поближе.
— Да плохо ей стало! — услышала она голос в толпе.
— Ну вот… А все говорят, занимайтесь спортом! Занимайтесь спортом…
— Да уж… эта, кажется, отзанималась!
— Кто?
— Да Хованская!
— Жена, что ли, того депутата?
— Ну да…
Похоже, Уинстон Черчилль, который, как известно, любил повторять: «И главное — никакой физкультуры!» — на сей раз оказался прав.
И, как выяснилось, уговаривать Светловой было более некого.
— А милицию-то вызвали?
— Да вызвали…
— А «Скорую»?
— И «Скорую»…
— А чего они не едут?
— А что-нибудь полегче вы не желаете спросить?! Почему они не едут! По кочану…
Времени на раздумья у Светловой, в общем, не было нисколько. Только в этой мутной воде — в этой неразберихе и сумятице, вызванной внезапной смертью человека, и можно было еще поймать хоть какую-то рыбу.
— Извините-разрешите, извините-разрешите! — взволнованно запричитала Светлова. — Разрешите мне пройти… Извините… Бедная тетя! — расталкивая тесно сомкнувшиеся спины любопытных, голосила Светлова. — Пустите меня, пожалуйста, к моей тете!
— Это ее родственница… — пронеслось в толпе. — Племянница приехала!
И толпа подалась, пропуская Светлову внутрь клуба.
Едва Анна переступила со своими причитаниями порог клуба, как на нее тут же набросился взволнованный и взмокший от пота, как будто он сам только что слез с тренажера, молодой человек.
Значок на лацкане его пиджака, свидетельствовал, что перед Светловой администратор клуба.
— Если это ваша тетя, то заберите ее немедленно!
— Я заберу, заберу…
— Не «заберу, заберу», а просто сию же минуту!
— Да подождите вы! Что уж вам так не терпится?! — укорила Аня взволнованного администратора.
— Не терпится?! — взмолился администратор. — Да если ваша тетя полежит у нас в зале еще минут сорок — мы лишимся половины клиентов!
— Да заберу я… свою тетю… Что вы в самом деле… Вы только скажите, как же это все случилось? Бедная тетя!
— Ну что вам сказать… — Молодой человек приложил носовой платок к вспотевшему лбу: — Это произошло прямо в тренажерном зале…
— Да?
— Наш врач говорит, что сердце…
— Вот как… — Светлова вполне искренне вздохнула.
Теперь был понятен и энтузиазм клубных охранников, лупивших любопытный народ под ребра… Приверженец здорового образа, окочурившийся прямо на тренажерной дорожке, — это, разумеется, не самая удачная реклама для фитнес-клуба.
Да, Инара Оскаровна, как пишут в таких случаях в некрологах, и «умерла, как жила» — в движении, накручивая километры на кетлеровской бегущей дорожке тренажера.
Сердце. Слишком большая нагрузка.
— Может быть, Инара Оскаровна что-то ела, пила? — поинтересовалась Светлова у взволнованного администратора.
— Нет… Кажется, она не посещала бар.
— Точно ничего?
— Ну, если только немного минеральной воды… Знаете, как обычно. У нее же была с собой минеральная вода.
— Может быть, она говорила по телефону?
— Говорила. Конечно, говорила. По своему.
— Расскажите поподробнее, что она делала с момента своего появления в клубе?
— Ну, что можно делать в клубе… Занималась, конечно.
— И все?
— И все.
— Ну подумайте… Может, она куда-то выходила? С кем-то разговаривала из посетителей клуба?
— Ни с кем она не разговаривала. Она вообще не любит тары-бары разводить. Как торпеда дамочка — словно нацелена на что-то, и никаких отклонений в сторону: прибежит, накрутит свои километры, выжмет положенные килограммы — и в душ. Ну, и дальше куда-то побежала!
— Вот как… — разочарованно протянула Светлова.
— Но вы правы: она выходила.
— Точно?
— Ей позвонили снизу от поста охраны, и Инара Оскаровна спускалась туда, ко входу в клуб.
— Ее там ждали?
