– Поскольку вы предпочли игнорировать распоряжение коменданта об изучении Кодекса, позвольте мне зачитать вам соответствующий абзац: «Новичкам не позволяется расспрашивать других учащихся об их личной жизни на протяжении шести недель…»
Парень обернулся и посмотрел на Элизу. «Значит, это она натравила на меня этого зануду». Уилл смотрел на обоих в полном смятении.
– Я ведь уже сказал, что не знаю правил…
– А вот это и есть ваше самое слабое место, мистер Вест. Вы хотя бы представляете, какая беда вам грозит? Желаете узнать, что еще вам неизвестно о девятом подразделе? Прошу вас, прервите меня, если вам покажется, что я говорю слишком быстро.
– Нет, продолжайте.
Парень снова раскрыл буклет и зачитал:
– «Вновь прибывшие могут задавать вопросы исключительно о том, который час, и интересоваться тем, как пройти к тому или иному классу». Неосторожные замечания по поводу собственного плейлиста? Нарушение. Похвалы в адрес любимой спортивной команды? Нарушение. Любое упоминание о том, как вы тоскуете о домашних зверушках по кличкам «Пинки» или «Комок Жвачки»? Нарушение. И никогда, ни при каких обстоятельствах, в одном и том же предложении строго-настрого запрещается употреблять слова «абсолютно», «жуткий» и «потрясающий». Если только вы не имеете в виду меня.
Элиза сложилась пополам, трясясь от хохота. Светловолосый парень прыснул и, пошатываясь, побрел к ближайшему креслу.
– О боже, приятель, ты просто сокровище.
– Это шутка, – проворчал Уилл. – Мило.
– «Пинки» или «Комок Жвачки», – повторила Элиза и захлебнулась смехом.
– Значит, ты – Ник, – сделал вывод Уилл.
– Я, конечно, был жесток, – сказал Ник. – Немедленно прошу прощения. – Он повернулся и с видом полнейшего примирения поднял руки вверх. – Ник Маклейш. Надеюсь, это не помешает нам подружиться. – Он перепрыгнул через спинку кресла, мягко приземлился и шагнул вперед, чтобы пожать руку Уилла. – Брук сказала, что ты схлестнулся с нашим Лайлом-Крокодилом, людоедом из Гринвуд-Холла. Извини, не удержался. Меня Элиза подначила.
– Наглая и абсолютная ложь, – заявила Элиза, неожиданно перестав хохотать.
– Я в порядке, – сказал Уилл. – Не обиделся.
– Да ты еще и благородный. Слушай, дружище, я просто в восторге. А ты, Лиззи?
– Не позволяй обаянию Ника повлиять на твое чувство справедливости, – посоветовала Элиза.
– Она считает меня обаятельным, – сказал Ник, широко и обаятельно – Уилл был вынужден это признать – улыбнулся.
– Ведьм на костре сжигали за куда меньшие проступки, – заметила Элиза.
– Йо, мы все знаем, что такое «ведьма», да? А теперь, серьезно, приятель, я честно скажу: я бы себя вряд ли так вежливо повел, если бы ты со мной такую шуточку отколол.
– Я бы с тобой так не шутил, – сказал Уилл.
– Точно. Ты бы не стал, – сказал Ник, пытливо глядя на Уилла. – Ты человек честный и с характером. Не уверен, что ты с нами сживешься, но мы – люди открытые. Ты откуда приехал?
– С юга Калифорнии.
– Да не может быть! С юга Калифорнии? Ты слышала, Элиза? Девяносто – двести десять[15], Голливуд. Серф-Сити, «Лейкерс» и «Фейкерс»…
– Продолжай, – сказала Элиза. – Ты пропустил еще несколько клише.
– А ты из Бостона? – спросил Уилл.
– Почти угадал. Нью-Гемпшир.
– Фанат «Селтикс», – кивнул Уилл. – Я так и знал. Прости, Ник. Мы не сможем подружиться.
– Погоди. Давай проясним. А ты знаешь, что ярко-зеленый цвет наших чемпионских знамен на ваших слабосильных левобережных хиляков действует, как криптонит[16]?
Уилл обратился к Элизе:
– Ты тоже за «Селтикс» болеешь?
– Черт, нет, брателло, – вмешался Ник. – Она же из Сиэтла. А они там чемпионства даже не нюхали – разве что по части хронической депрессии.
– Правильный термин – «сезонное аффективное расстройство», – заметила Элиза.
– Сокращенно «САР», – добавил Уилл.
– Точно, – кивнул Ник. – А теперь, дружище, позволь-ка, я расскажу тебе, как протекает жизнь в нашем отсеке. Обосновавшаяся у нас мегера, мисс Элиза Моро, главная во всем.
Он подошел к Элизе. Та тряхнула головой, зашнуровывая шиповки. Ник принялся массировать ей плечи.
– За каждые пять минут, пока его слушаешь, – со вздохом призналась Элиза, – твой КИ падает на один пункт.
– Элиза, девочка, расскажи Уиллу, что тебе нравится, – попросил Ник.
– Нет.
– Ну пожалуйста, ты же знаешь, я все перепутаю.
– Ник? – сердито одернула его Элиза. – «Нет» – это законченное предложение.
– Верно, – кивнул Ник. – Элиза – безумная цыганка-гадалка. Она наделена магическим сознанием ниндзя. Стоит ей пристально заглянуть тебе в душу, ты уже не убежишь, не спрячешься, и у тебя не будет сил сопротивляться.
Уилл не мог представить, как кто-то захотел бы сопротивляться. Элиза посмотрела на него с тревогой – словно бы услышала его мысль. Он поежился и отвел взгляд.
– Дружище, а ты представь – ей-то каково? Знать, что ты наделена даром заглядывать в такие глубокие и мрачные места, в существовании которых даже психоаналитики не признаются.
«Не из-за этого ли Брук считает, что у нас с Элизой есть что-то общее?» – подумал Уилл.
Ловко размахнувшись, Элиза ударила Ника по бедру хоккейной клюшкой.
– Ой! Я так сказал? Нет-нет, я хотел сказать, что она безвредна, как чирлидерша со скринсейвером «Привет, Китти!».
– Пожалуйста, мэм, можно добавки? – процедила сквозь зубы Элиза, замахнувшись для следующего удара.
Ник отпрыгнул, чтобы Элиза не смогла до него дотянуться. А она повернулась к Уиллу. Он пытался уйти от взгляда ее больших зеленых глаз. Именно сейчас ни одна душа не хранила больше тайн, чем его душа. Кроме того, он понимал, что серьезных ответов от Элизы ждать не приходится.
– Так мне действительно стоит прочесть этот Кодекс Поведения, который мне дал Лайл? – спросил он.
– Да.
– О нет. Зачем ты так сказала?
– Хватит шуток, Ник. Если ты его так и не прочел, это еще ничего не значит. Предупрежден – значит, вооружен.
Ник опустился на диван, потер бедро и принялся перелистывать буклет.
– Пожалуй, она права, приятель. – Тяжкий вздох. – Просто, стоит мне только начать это штудировать, как я…
