– Вы замечательно выглядите, – заверила я ее. Будто ее протащили через копну сена. На ней была белая футболка от Джил Сандер, надетая наизнанку. Дорогие синие джинсы на лодыжках были все в отпечатках собачьих лап.
– Большое спасибо. Так. Я ничего не забыла? Послушай, такси уже здесь. Довольно быстро. Пойдем, Геркулес. Нам предстоит приятная долгая прогулка. До самой Испании. – Она исчезла за дверью с паспортом в руке, луи-вюиттоновским чемоданом… и с собакой.
– Харриет! – Я бросилась за ней. – Харриет! А как же Геркулес? – Я указала на вонючего «кавалера» с мокрым носом и слезящимися глазами. – Вы не можете взять Геркулеса в самолет.
Она непонимающе посмотрела на меня:
– Что такое, дорогая? Почему не могу?
– Геркулес – это собака, Харриет. А собакам нельзя летать. Вообще-то можно. Но они идут специальным багажом.
Она так сильно стиснула Геркулеса, что его глаза выпучились еще больше.
– Я не знаю, какие там правила при ввозе собак на Мальорку, – продолжала я. – Но вам совершенно точно не разрешат ввезти его обратно в Англию. Он должен пройти карантин.
– Карантин? – ахнула Харриет в ужасе.
Таксист подтвердил мои слова.
– Не меньше шести месяцев в клетке, – кивнул он.
– А что же мне делать? – в отчаянии спросила она.
– Может, оставить его в питомнике? – вежливо предложил таксист. – Обычные люди, милочка, так и поступают с домашними животными, когда уезжают в отпуск.
– Я никогда этого не сделаю, – фыркнула она, глядя на таксиста так, как будто он только что предложил усыпить собаку. – Вы хотите сказать, что я должна оставить своего драгоценного мальчика на целую неделю с незнакомыми людьми? Я позвоню Банни и скажу ему, что не приеду. Я не еду.
Она стала вылезать из такси.
Я затолкала ее назад и отобрала у нее Геркулеса.
– Харриет, – твердо сказала я. – Вы должны ехать на Майорку. Я знаю, что вам очень хочется туда поехать. Геркулес может остаться со мной. Он знает меня. Я за ним присмотрю.
– Правда присмотришь? – Лицо ее просветлело. – Дорогая, как это мило с твоей стороны. А ты знаешь, как это делать?
– Я уже имела дело с собаками. И я уверена, что хозяин квартиры не будет возражать. Собака может жить в моей спальне.
– О, нет, – твердо сказала Харриет. – Геркулес не может спать в непривычной обстановке. – Она покопалась в связке ключей и протянула мне ключ от своей квартиры в Ноттинг-Хилл-Гейт. – Послушай, он может быть в конторе целый день, но вечером его нужно отвозить ко мне домой и приезжать туда каждое утро, чтобы погулять с ним. Это нужно делать до семи, иначе он испачкает персидский ковер. Ведь это тебе по пути, правда, дорогая? Кстати, когда будешь с ним гулять, его нужно нести на руках от парка до дома. Он не может касаться асфальта своими нежными лапками. Он просто откажется идти.
– Вам надо купить ему ботиночки, – предложил таксист, криво улыбнувшись мне.
– Прекрасная идея, – отозвалась Харриет. – Ты не знаешь, где делают маленькие сапожки для собак? Лизи, узнай, пожалуйста, это для меня. Я уверена, что их можно заказать по Интернету.
– Послушайте, вы летите или нет? – спросил таксист.
Харриет поцеловала напоследок Геркулеса в мокрый нос и скрепя сердце отдала его мне.
– Вот кому не терпится, – прошептала она. – Ты присмотришь за моим мальчиком, правда?
Я пообещала все сделать, и наконец такси уехало. Я опустила Геркулеса на тротуар и развернулась, чтобы идти назад в контору. Геркулес за мной не последовал. Когда я обернулась, он стоял точно там, где я его оставила, и трясся как осиновый лист.
– Пошли, пошли, Герки, – позвала я его игривым голосом. – Идем. Иди сюда.
Тощее тело Геркулеса, казалось, потянулось в моем направлении, но лапы не сдвинулись с места. Харриет не пошутила. Этот избалованный пес действительно не выносил прикосновения асфальта к своим лапам. Я три раза свистнула, потом сдалась и взяла его на руки. Он лизнул мое лицо с чувством глубокой признательности. Мне показалось, меня поцеловала стелька из кроссовки Толстого Джо.
– Скоро мы отучим тебя от этой привычки, – предупредила я избалованную псину, когда она радостно забегала вокруг скатанного ковра, прежде чем опи́сать ножку моего рабочего стола.
Электронное сообщение, которое я собиралась отправить Брайану, все еще ждало отправки на экране компьютера. За последнее время я не сильно продвинулась.
«Дорогой Брайан! Мне очень нужно тебе кое-что сказать», – начиналось письмо. Ну, и как его продолжать? Отшутиться или сразу начать во всем каяться? Я понимала, что реакция Брайана на эту историю будет во многом зависеть от того, в каком свете я представлю ему эту энциклопедию вранья. Может быть, если мне удастся представить это как плод слегка расшалившейся фантазии, он и сам посмеется.
Пока еще не пора, наконец решила я и выключила компьютер. К тому же оставалась слабая надежда, что Брайан так об этом и не узнает. Сообщая о своем приезде, вызвавшем такой переполох, он оговорился, что не знает своих планов наверняка, пока на общем собрании не объявят какие-то итоги месяца. Если окажется, что результаты его группы недостаточно хороши, то, возможно, поездку придется отменить. Он сказал, что сообщит мне, как только узнает, а будет это во вторник утром – по их времени. Для меня, соответственно, во время обеда. Так, сказала я себе. До тех пор пускать в ход тяжелую артиллерию рановато. Нет смысла без особой нужды выставлять себя идиоткой.
Зазвонил телефон. Это был Руперт, наверняка он звонил из постели.
– Здравствуйте. Это Харриет? – прохрипел он голосом, звучавшим как «скорей-всего-это-ангина».
– Это Лиза, – ответила я.
– Ее еще нет? – спросил он, и голос его сразу зазвучал бодрее.
– Уже нет. Улетела на Мальорку.
– Что? – пролепетал он. – Что ты хочешь сказать?
– Жена Банни отправилась в Чемпнис, поэтому он пригласил Харриет на свою виллу на Мальорке, пока его благоверная отсутствует.
– Вот это да. Ну, Банни дает, – произнес он с чисто мужской солидарностью. – Хотел бы я как-нибудь пожать ему руку. Отличный мужик.
– Он обманывает жену, – фыркнула я. – А Харриет всю жизнь сидит и ждет, пока он уделит ей минутку, тратит свою жизнь на плешивого мужика, который никогда не бросит жену. Не знаю, чего она так привязалась к нему.
– Потому, моя дорогая, что достойных мужчин гораздо меньше, чем женщин, – напомнил мне Руперт. – Некоторым из вас приходится прилагать усилия и искать. Это неизбежно.
– Тогда почему ты все еще один? – спросила я.
– Кто сказал, что я один? Если хочешь знать, я мог бы провести весь уик-энд в постели с очаровательной дамой.
Я поморщилась. Я ненавидела, когда он упоминал о своих очаровательных «дамах», поскольку он обращался с ними как угодно, но только не как с дамами. Для Руперта было делом чести коллекционировать телефонные номера разных девушек, но на самом деле он никогда им не звонил.
