— Спасет? — в ужасе задохнулся Мэтью. — Неужели вы полагаете, что Джеральд может нанести ей физический вред?
— Не полагаю, а уверен, что может. Для него все средства хороши, лишь бы наша свадьба не состоялась и шахта «Этвуд» досталась ему. Долгов у него сверх головы, даже унаследованное им фамильное имение их не покроет. — Маркус взглянул на грума. — Пошли. Ты проводишь меня к тому месту, где нашел пальто Джонатана, а вы, Мэтью, поезжайте в Этвуд и мобилизуйте на поиски Евы как можно больше людей. Кроме того, надо немедленно связаться с Паркинсонами и попросить их возвратиться домой.
Когда Мэтью вслед за Маркусом вышел из дома, начали падать первые капли дождя.
— Не верю, чтобы Джеральд применил к ней насилие, мистер Фицалан, — произнес Мэтью. — Как никто иной, я знаю, на что способен братец, но на убийство он не решится.
Взгляды их встретились. Дай Бог, чтобы это было так, яснее всяких слов говорили глаза обоих.
Вот и свершился ее ночной кошмар, с ужасающей ясностью осознала Ева, приходя в себя. Джеральд осуществил свои угрозы. Все ее тело ныло, лежать на голой земле было невыносимо. До ее слуха донеслись детские всхлипывания, она с трудом открыла глаза. И огляделась, не поворачивая головы, которая раскалывалась от боли.
Прежде всего она увидела перепуганные глаза и бледное личико Джонатана. Дрожа, он притулился между нею и стеной, всем своим видом напоминая пойманную птичку. Щеки его были залиты слезами, в глазах стоял страх. Склонившись над Евой, мальчик тряс ее, пытаясь привести в чувство.
Ева стиснула зубы, преодолевая боль в голове и во всем теле. Она не имеет права предаваться отчаянию и страху. Прочь слабость, прочь мысли об угрожающей им опасности, она должна быть сильной, чтобы защитить Джонатана. И к моменту появления Джеральда — а он появится непременно — иметь ясную голову и холодный ум.
Она с трудом приняла сидячее положение и притянула Джонатана к себе. Он был холодный, но следов физических повреждений она на нем, к счастью, не обнаружила. Ощутив тепло ее рук, мальчик стал меньше дрожать.
— Ничего, ничего, Джонатан, — прошептала Ева, сожалея, что им нечем накрыться от холода. — Не бойся. Нам никто ничего плохого не сделает.
Прислушиваясь к шуму ливня, бушевавшего снаружи, Ева обвела глазами помещение, в котором они находились. Маленький грязный сарай со свисающими со стен огромными паутинами был забит сломанными инструментами и другими ненужными вещами. Сквозь заделанное оконце высоко над землей просачивался слабый свет, через дыры в крыше проникали капли дождя, падавшие на земляной пол. Таких заброшенных сараев кругом хоть пруд пруди.
До окна ей не дотянуться, встать не на что, дверь, конечно, накрепко заперта, да и, наверное, их сторожат напавшие на них люди. Ева пала духом.
— Послушай, Джонатан. Ты не знаешь, где мы? И кто эти люди, запершие нас здесь?
— Нет, — покачал он головой, теснее прижимаясь к Еве. — Они завязали мне глаза, чтобы я ничего не видел.
— Ты их знаешь? Нет.
— А сколько их было?
— Двое.
— Они сделали тебе больно?
— Нет. Только напугали меня.
— А мы давно в этом сарае?
— Не знаю. По-моему, не очень.
— У них были с собой лошади?
— Да. Две лошадки.
Раз их доставили сюда, на лошадях, они, возможно, находятся дальше от Этвуда, чем она предполагала. И Ева в отчаянии закрыла глаза и еще крепче прижала к себе Джонатана.
— Не бойся. Мы выберемся отсюда. Нас уже разыскивают повсюду.
Она старалась говорить уверенным тоном, и это возымело свое действие — Джонатан вздохнул с облегчением.
Она и себя уговорила, что их уже ищут, что Паркинсонам сообщили о несчастье, а главное — уведомили Маркуса. Он, конечно, заподозрит Джеральда, отправится к нему в Этвуд и заставит сказать, куда он их спрятал. Маркус скоро придет. Не может быть, чтобы не пришел.
А вдруг не придет? Джеральд ведь станет все отрицать, заявит, что ничего не знает. Ева подошла к двери и что было сил забарабанила по прочному дереву, потом закричала, призывая на помощь, но гроза заглушала ее голос. Все бесполезно, поняла она. Глупо на что-то рассчитывать. Здесь ее никто не услышит.
Время тянулось бесконечно долго. Наконец за дверью раздались сердитые голоса, кто-то, упоминая ребенка, кого-то ругал за то, что все пошло сикось-накось. Ева вскочила на ноги, обнимая перепугавшегося Джонатана, стараясь и сама от страха не потерять самообладания.
Дверь распахнулась. Ева в страхе ахнула: в сарай вошел Джеральд, за спиной которого она увидела двух мужчин. Скорее всего, это и были ее похитители.
— Так я и знала! — вскричала Ева, пересиливая испуг. — Это по твоей милости мы попали сюда. Да как ты посмел! Перепугать ребенка до полусмерти? Ты еще за это ответишь!
Джеральд зло сощурился.
— Это не входило в мои планы. Тем не менее я намерен предпринять все, что смогу, лишь бы помешать твоей женитьбе с Фицала-ном. После того как я сделаю с тобой, что задумал, навряд ли он воспылает желанием стать владельцем подпорченного товара. Даже он, полагаю, не настолько дорожит шахтой «Этвуд», чтобы после неизбежного скандала взять тебя в жены.
— Не рассчитывай на это, Джеральд. Он просто вызовет тебя на дуэль, а о нем говорят, что он одинаково хорошо владеет и пистолетом и рапирой.
— Я и сам неплохо стреляю. — На его губах появилась гадкая усмешка. — Но до дуэли, полагаю, дело не дойдет. Он решит, что ты падшая девка, непригодная для брака.
Увы, он прав. В мгновение ока слухи о ее грехопадении станут со скоростью пожара распространяться в Этвуде и Неверли. И обрастать невероятными отвратительными подробностями. Как это было три года назад, с той разницей, что тогда они касались не Джеральда, а Маркуса. Она же, при ее гордости, не промолвит ни слова в свое оправдание.
Но нет, так легко она не сдастся.
— Вот, значит, для чего ты затащил меня в этот мерзопакостный сарай! Чтобы получить удовольствие!
— Ну нет! Если бы не мальчик, я нашел бы куда более приятное место, где, насладившись друг другом, мы бы доставили удовольствие и окружающим.
— Я, по-твоему, послушно пошла бы у тебя на поводу?
— Ну, существует множество средств, которые привели бы тебя к послушанию.
— Наркотики?
— Наркотики в том числе.
— И подлец же ты, Джеральд. Прямо не верится, что мы с тобой родственники. К тому же безумец. Ведь только безумцу может прийти в голову этот дьявольский план. А все ради шахты!
Я ничуть не хуже Фицалана. Ты, дурочка, веришь его объяснениям в любви. Да я ж тебе говорил — ему нужна шахта. А ты лишь приложение к ней. И ничего более.
