Когда Катя вышла, мы дворами прошли до площади Конституции и как раз успели забежать в уже отходивший автобус. Как всегда, людей было очень много, не протолкнуться, но Катя с Кириллом каким-то образом умудрились занять сидячие места.
Я лениво оглядывал пассажиров автобуса – мне вспомнился случай с ученым бомжем и аспирантом Петей, – но ничего интересного не увидел.
Возле Кирилла сидел парень щеголеватого вида, обнимающий размалеванную девушку и гогочущий на весь автобус. Омар морщился, но молчал.
Повернувшись к Бару, я поинтересовался у него, который час, прикидывая, когда придут остальные, но тут раздался голос Омара.
– Убери свою ногу, – процедил он.
Я оглянулся. Парень-щеголь, развалившись на сиденье, задел своим ботинком брюки Кирилла и оставил на них грязный отпечаток.
– Убери ногу, – повторил Кирилл. – Ты испачкал мне брюки.
– Извини, – буркнул парень.
Кирилл покачал головой и тихо сказал:
– Баклан.
Но парень услышал. Он перестал обниматься и спросил у Омара:
– Ты мне это сказал?
– Тебе.
Я мысленно выругался. Ну не умеет Кирилл держать язык за зубами, не умеет!
– Закрой рот, – буднично сказал парень. – Дурак.
И тут я обрадовался, что мы захватили с собой Катю. Взглянув на нее, Омар вопреки моим ожиданиям не стал поднимать шум, а просто промолчал.
Решив, что Кирилл струсил, парень презрительно бросил:
– Следил бы за своим языком!
Омар дернулся, но остался на месте. Я подошел поближе, но он взглядом показал мне, чтобы я не лез.
Дальше мы ехали молча. Через пару остановок Катя начала собираться.
– Все, я пошла. Если получится, зайду.
Кирилл встал и подошел к нам.
– Как только этот дебил выйдет, мы выходим тоже.
Я вздохнул, ни о чем не спрашивая. Конечно, свою остановку мы проехали, потому что этот тип вовсе не собирался выходить там, где было нужно. Я стал отговоривать Кирилла от этого сомнительного со всех сторон дела, но парень внезапно поднялся. Попрощавшись со своей девчонкой, он начал пробираться к выходу.
Толкнув меня и Илью, Кирилл показал на парня. Его девушка заметила жест Омара и занервничала. А когда мы встали за его спиной и Кирилл положил руку ему на плечо, она откровенно забеспокоилась и прикусила губу.
– Что такое? – спросил парень.
– Выходи, дебил, – прошипел Кирилл.
Двери открылись. Мы вышли. Он, видимо, не ожидал увидеть сразу троих, поэтому растерялся. Мы обступили его полукругом, автобус отъехал, а к одному из окон прижалась девушка с испуганным лицом, беспомощно смотревшая в нашу сторону.
Ни слова не говоря, Кирилл ударил парня в лицо. Тот пошатнулся, но на ногах устоял и даже попытался в ответ ударить Кирилла, но он легко увернулся. Вторым ударом Омар все-таки свалил его с ног. Как-никак, он профессиально занимался боксом и если бы не подсел на наркотики, к счастью, ненадолго, то мог бы даже участвовать в чемпионатах Европы.
Парень упал на скамейку, заляпав кровью свой модный пиджак. Проходящие мимо люди, молча качая головой, стремились быстро пройти мимо. Не подошел ни один. Парень сник.
– Не менжуйся, – сказал Омар. – Проси прощения.
– Я же тебя найду, – пробормотал тот, сплевывая кровь.
– Да пошел ты! – беззлобно сказал Кирилл. – Ладно, идем.
Парень остался на скамейке.
Я злился на себя и на Омара. Не давала покоя та девушка в автобусе. Ее было жалко. Кирилл о чем-то спрашивал меня, я односложно отвечал на его вопросы, и он не выдержал.
– В чем дело, Андрей? Тебе не понравилось, что я проучил этого дурачка? Ты что, думаешь, я не прав?
Я долго молчал, а потом ответил:
– Ты прав только потому, что ты – мой друг, и я в таких делах всегда на твоей стороне. Только поэтому ты прав. Но так нельзя.
– Почему?
– Нельзя.
– Он назвал меня дураком, ты сам слышал! – сердито воскликнул Кирилл. – Что ты еще хочешь?
– Ничего я не хочу. Ты все равно меня не поймешь!
– Хватит ругаться, – вмешался Бар. – Все, успокойтесь.
Мы уже подходили к моему дому, и я не стал продолжать спор, но в душе решил все же поговорить позже с Кириллом. Когда-нибудь.
– Ладно, – примирительно сказал я. – Не бери в голову. Просто я устал за сегодня.
– А-а, – успокаиваясь, протянул Омар. – Тогда ясно. А он все-таки дурак.
Расположившись у меня дома, мы поставили в духовку замороженную моим отцом с утра пиццу, и Бар позвонил остальным. Глайзера дома не оказалось, но Денис, Леша и Глеб пообещали прийти. К Леше в тот момент заглянула Оксана с подругами, и он, не спросив у меня, взял их с собой.
Первым пришел Шольц. Потянув носом воздух, он учуял запах пиццы и поморщился.
– Я пиццу не ем.
– Как хочешь, – зевнул Кирилл. – Нам достанется больше.
Денис замялся в коридоре, рассматривая плакаты великих политиков и революционеров двадцатого века, которыми была обклеена прихожая. Бар достал пиццу.
– Выглядит неплохо, – сказал он. – Я недавно такую же ел в одной бодежке.
– Что такое «бодежка»? – спросил Денис.
– Ну, бодэга, – сказал Омар, но не увидев понимания на Шольцовом лице, бросил:
– Сразу видно, что ты не одессит. Бодэга – это бар, забегаловка, «наливайка». Место, где наливают. Водку.
Денис вроде понял.
Омар зашел в мою комнату и увидел раскрытую книгу про Чапаева.
– Ха! – загоготал он. – Да ты вообще свихнулся! Посмотрите, что он читает – «Чапаева»!
– Ты дурак, – раздраженно сказал я, отбирая у него книгу. – Не дорос еще до таких книг, мальчик.
– Мой прадед служил у Чапаева в Гражданскую войну, – нахмурил брови Шольц. – Даже, по-моему, награду из его рук получил.
Я заинтересовался этим, но расспросить не успел – пришли все остальные, включая Глайзера со своей новой подругой Милой.
Разговор сам собой перешел на летний отдых, и мы вспомнили нашу прошлогоднюю поездку в Крым.
– Это было веселое путешествие, – засмеялся я, – особенно для нас со Шведом!
– Почему?
– А мы, когда обратно ехали, от поезда отстали, – охотно стал рассказывать Глеб. – Вышли где-то в час ночи на вокзальную станцию, сигареты купить, да так в Херсоне и остались. Поезд должен был стоять двадцать минут, поэтому мы немного прогулялись, пива взяли, а когда вернулись, поезда в помине уже не было.
